— Что сказать, действительно наградили, — кивнул с грустью ветеран, — в общем-то, у нас весь род воевал. Мой отец с дедом в Великую Отечественную войну сражались. Дед под Кёнигсбергом остался, а отец до Берлина дошёл и вернулся. Прадед белогвардейцем был, благо, удалось расстрела избежать, когда красные победили. По материнской линии кто-то даже в Отечественную войну воевал, но этого я точно не знаю.
— Героический у вас род, Василий Филиппович. — Уважительно покивал я. На что старик ответил:
— Лучше бы вообще воевать не пришлось.
Трудно поспорить.
* * *
В какой-то момент демонам надело коптить нас. Уже примелькавшийся демон-надсмотрщик подошёл к нашей клетке, отпер её и приказал выходить. При этом подкрепил свой приказ щелчками по воздуху плетью с небольшими шипами на конце. Не хотелось бы мне получить такой плетью по спине, честно говоря.
Выйдя из клетки, пленники захотели было разойтись в стороны, всё-таки теснота клетки порядком напрягла, но плеть переубедила всех. Хорошо хоть этот монстр не стал никого бить, а то бы наверняка убил.
— Значит так, мясо! Сейчас я объясню вам ваше положение! — М-да, и вправду мы рабы. — Отныне и навсегда вы принадлежите нашему миру и Лорду Шригграрду в частности! Можете навсегда забыть о возвращении в ваш жалкий мирок! Отныне и до смерти вы будете работать на принадлежащих Лорду каменоломнях, шахтах или полях! Кто работает хорошо, тот получает и воду, и пищу! Кто работает плохо — подыхает! Это ясно? Отлично! Значит так, все женщины вышли вперёд! Живо!
Семь женщин, из которых четырём явно не было и восемнадцати, дрожа, вышли вперёд. Монстр смерил их оценивающим взглядом и, повернувшись в сторону стоящего неподалёку демона, крикнул ему:
— Семь новых рабынь, все ещё свежие!
— Вижу, — не громким, но отчетливо слышным голосом ответил демон. При этом он по-змеиному прошипел, от чего мне стало страшно. Ещё страшнее, если точнее. Этот страх был убивающим во мне саму суть человека, превращая некогда свободолюбивое существо в трусливую крысу! Чтобы справиться с этим страхом пришлось частицу ярости выпустить наружу. Вроде полегчало, хотя состояние то ещё. — За всех отдам четыре тысячи.
— Ты не наглей! — Надсмотрщик едва ли не огонь ноздрями выдул, услышав цену. — За такие деньги я тебе и одной не отдам!
Тут же начался совершенно дикий бесчеловечный торг, в котором за девять тысяч один монстр продал семь женщин другому. Бедняжки даже и слова сказать не могли, настолько им было жутко и страшно. А мне было искренне их жаль, ибо я догадывался, для чего они отдельно понадобились демонам.