Мимолетный взгляд на мелькнувшую над водой головку его члена оставил ее охваченной любопытством. И желанием.
Вместо того чтобы вколачиваться в нее, он стоит перед ней полностью обнаженным, и это тоже работает.
Ох, золото, еще как работает.
Дакийский должно быть понял, что она не испытывает страха, потому что расправил плечи; должно быть, понял, что она жаждет рассмотреть его, потому что приподнял подбородок.
— Хочешь посмотреть на своего мужчину? — проскрежетал он с мужской гордостью в голосе.
— Моего мужчину?
Мужчину. Этого мужчину…
Я смотрю на обнаженного и полностью возбужденного вампира. Пробужденного и находящегося на пике своей силы.
Беттина почувствовала головокружение, словно была охмелевшей, как во время их первой встречи. Видеть его таким, как сейчас, не только возбуждало, но и приводило в восторг.
Справа от вампира пылал огонь и, играя светом и тенью, освещал его блестящую кожу. Под ее взглядом все жилы его мышц сжимались и подрагивали. Стекающие ручейки воды лизали каждый мощный мускул, каждую жесткую впадинку.
Капельки стекали по его груди к пупку, сливаясь в темной дорожке волос ведущей ниже, ниже.
Когда ее взгляд проследовал вниз, он резко выдохнул:
— Это то, что ты со мной делаешь, Бетт.
Его акцент стал заметнее, чем когда-либо раньше.
Беттина была ошеломлена его эрекцией… ее голова снова закружилась. Она украдкой взглянула лишь на верхушку айсберга. Так сказать. От этой мысли у нее вырвался смешок.
Это заставило вампира нахмуриться и скрестить руки.
Она на самом деле пыталась убедить себя, что станет смотреть на него только как на объект для исследования?
Угу. Для моего искусства.
Беттина не могла даже думать с каменным лицом.
— Странная, маленькая чародейка, — неожиданно с удивлением пробормотал Дакийский. — Ты… счастлива.
Беттина рассеяно кивнула и начала любовно осматривать каждую деталь его мужественности.
Жесткие черные волоски окружали основание. Чуть ниже, его тяжелая мошонка сжалась под ее взглядом. Член был испещрен прожилками, кожа туго натянута. Налитая кровью головка тянулась будто бы прямо к приоткрытым губам Беттины.
На что было бы похоже ощутить эту твердую вершину меж своих губ, на сливу, нагретую солнцем? Представив это, она пальцами задела свои губы. Будет ли вампир вздрагивать и стонать, если она станет ласкать языком его плоть?
— О, Беттина, твои глаза сверкают, — прохрипел он. — Ты вдоволь насмотрелась?
Неужели у него дрожат ноги?
Вдоволь? Нет. Еще нет.
Грани, фактура, цвета? Пропорции! Все его тело представляло собой олицетворение совершенства… шедевр, который ей необходимо оценить по достоинству более полно.