Мы сошлись на однокомнатной с мебельным гарнитуром. Румынским.
— Яшенька! — крикнул Моисей куда-то вглубь мастерской. — Ехай сюда, золотой, тут есть дело.
Послышалось жужжание небольшого электродвигателя, и вскоре я увидел, кого звал хозяин.
В инвалидном кресле полубоком сидел скрюченный ребёнок лет шести. Он был невыносимо, концлагерно худ. Но не это заставило меня внутренне содрогнуться, а то, что мальчик был прикован к креслу во всех смыслах: из каждого его сустава торчал длинный провод, уходивший в какую-то странную конструкцию за его коляской. Из головы, посреди взлохмаченной копны чёрных волос, тоже торчал какой-то длинный хромированный штырь.
А ещё мальчик был совершенно слеп — белые-белые глаза, без малейшего признака радужки или зрачка.
— Что такое, дядя Моисей? — тихим голосом спросил он, въезжая, и тут же остановился. Он «смотрел» прямо на меня с видом не менее ошарашенным, чем, должно быть, был у меня сейчас. — Ой! Это ты! Я давно хотел сказать тебе спасибо!
— За что? — в горле внезапно пересохло, а в душе заворочался какой-то иррациональный страх.
— За то, что спас всех нас.
«Что? Чертовщина какая-то».
— Но я же никого не спасал, — сказал я, косясь на Моисея, который упорно прятал взгляд.
— А… Извини, — мальчик улыбнулся. Его зубы оказались неожиданно белыми и здоровыми. — Я постоянно путаю. Что нужно, дядя? — к счастью, он перевёл взгляд на Моисея.
— Этот молодой человек хочет, чтобы ты дезактивиг'овал имплантат у одного человека.
— Что за имплантат? — деловито поинтересовался ребёнок.
— «Зайцев-79-У». Серийный номер… — я назвал длинный ряд цифр, чувствуя себя полным идиотом. Мальчик всё это время «смотрел» на меня пустыми глазами и не делал никаких попыток его записать.
— Но он ведь уже отключен, — округлил пустые белые глаза Яша, когда я закончил.
— Что? — даже не пришлось включать актёрское мастерство и изображать удивление. Малец просто не мог сам догадаться.
— Он отключен! — уверенно повторил мальчик. — Могу его включить. Хотите?
— Что, так просто? — я изобразил «улыбку номер шесть» — недоверчивую. — Этого не могло быть никак. Ты не мог так быстро взломать его чип.
— Я и не ломал его, — мальчик едва заметно дёрнул плечами, наверное, это означало пожатие ими. — Это как… Я просто спросил у него. Попытался найти. Но он был тёмный. Серый весь. Как будто мёртвый. Значит, давно уже, — непонятно закончил он фразу.
— Так. Ладно, — я взял себя в руки. Нельзя позволять сбить себя с толку. Да, это не цыгане, но, тем не менее, я был уверен, что попался на какой-то психологический трюк. — А ко мне можешь подключиться?