Потом наезжала другая бригада (выражение Жанны) – сестра с мужем и дочерью. Терпение рублёвских владельцев к тому времени уже было сильно истощено. И однажды разразился сильный скандал. Муж сестры, простой работяга, подвыпив, вступил в спор с хозяином дома, рублёвским дедушкой. Уже одно это вызвало гнев хозяина. Но когда этот работяга сунулся ещё с какой-то критикой в адрес рублёвского клана, плотину прорвало:
– Ты кто такой?! Ты знаешь, что на Рублёвке живут только олигархи?! Вон отсюда, шваль, и чтоб ноги твоей здесь больше не было!
Но потерявший рулевое управление неугодный родственник и не думал выметаться Он буянил и хамил. Тогда старый олигарх призвал на помощь молодого племянника. Парней еле растащили. Бедной Жанне пришлось срочно эвакуировать зятя в московскую квартиру. После скандала он в доме не показывался. Приезжала только сестра с дочерью.
Через месяц-полтора передышки появлялись опять родители. Отдыхали, ели – пили, много фотографировались на фоне рублёвских усадеб и наиболее живописных мест, чтоб на родине было чем похвастаться соседям.
– Жаль, что мой папа не дожил до этого времени, – сказала как-то Лере Жаннина мать, – вот бы он порадовался на Жанку, как она живёт с мамками да няньками, с прислугой…
К концу проживания гостей опять начиналось тайное опустошение рублёвских закромов.
Однажды совершенно случайно семейства олигархов и простолюдинов пересеклись. Москвичи и закордонцы вечером оказались за одним столом, и подвыпившая мама Жанны искренне сказала:
– Почаще приезжайте к нам.
Повисло молчание, после которого рублёвский дедушка встал, вышел в соседнюю комнату и там дал волю гневу:
– Она меня приглашает в мой собственный дом. Меня!! До каких пор!..
Жанна опять не знала, куда глаза девать. Сильно потом досталось маме от неё. Вообще относительно мамы и Ангелины Жанны держалась одной политики. Точно так же, как Ангелину, она унижала и открыто третировала мать, частенько срываясь при «общении» с ней на ненормативную лексику.
Жанна и Борис тоже были чудо-родителями. Но на несколько иной манер. Борис целые дни безвылазно проводил за компьютерными играми. Дети ходили вокруг него хороводом, залезали чуть ли не на голову – он ничего вокруг не замечал. Дети могли кричать ему в уши – он их не слышал. Лера вначале, по наивности, думала, что Борис за компьютером занят важным делом. Это в её глазах ещё как-то объясняло игнорирование внешнего мира. Она была поражена, когда увидела, чем на самом деле занят тридцатипятилетний многодетный отец с утра до ночи. Правда, изредка он приходил в себя и рассеянно целовал детей в макушки. Этим и ограничивалось всё его воспитание. Детей невозможно было увести от него. Лера мучилась уговорами, нервничала. Борис ухом не вёл и пальцем не шевелил, чтобы помочь. Дети вовсю пользовались «отсутствием» папы: не шли обедать, ужинать, мыть руки, прятались за папу и под папу. Чтобы сын от него отстал, Борис дал ему однажды играть старинный кинжал из ценной коллекции его отца с наставлением: