Ощущение пребывания в сумасшедшем доме добавляли зарубежные родственники, приезжавшие погостить. Довелось-таки Лере познакомиться с чудо-родителями Жанны. Их увлечения на Рублёвке распределялись так: отец налегал на чай с коньяком и хвастал перед местными рабочими своей шикарной жизнью, а мать отлавливала слушателей для подробных рассказов о своей жизни с мужем, в том числе и сексуальной.
Вечер. В столовой почти вся семья и челядь. Размягчённый и расслабленный очередной порцией чая с коньяком, где количество чая было уже символическим, дедушка мечтательно говорит:
– Эх, Жанка, вот если бы Ангелинка всем давала, как ты…
Немая сцена. Жанна кидает мрачный взгляд на отца:
– Ну, напился…
Лера, уложив ребёнка спать, озираясь, спускается в цоколь гладить бельё. Но мать Жанны, наторевшая в выслеживании мужа, все-таки настигает Леру в гладильной. Тот час, что Лера гладит, проходит под эмоциональные жалобы бабушки на мужа. Шестидесятилетний супруг почему-то не хочет вести с ней бурную сексуальную жизнь, унижает и обижает её как женщину. Лера спасается от бабушки в душевой. Когда она в первом часу ночи поднимается по лестнице, ей встречается Жанна и испуганно спрашивает:
– Где же вы были?
– Гладила и мылась в душе.
– Ох, а я уже думала, что вас мама поймала…
Домочадцы уже научились спасаться бегством от многоречивой и чересчур откровенной дамы. Но новички, вроде Леры, попадались. Мама однажды часа два рассказывала восемнадцатилетнему сыну горничной Ларисы о своей сексуальной жизни с мужем. Словесное недержание изливалось на любого зазевавшегося.
Сопровождая как-то на прогулку Леру с Колей, бабушка стала жаловаться на опущение органов, потом сказала:
– Конечно, какое тут будет здоровье, таскаешь-таскаешь эту мебель…
Лера ей посочувствовала, решив про себя, что мать Жанны всю жизнь работала на мебельной фабрике. Пришлось ей потом удивиться, узнав, что мама никогда не работала, и это хобби довело её до такого состояния.
Погостив с месяц (естественно, за счёт рублёвских хозяев), родители потом неделю собирались в дорогу. За эту неделю дом претерпевал как бы очередное мамаево нашествие: сметалось всё, что можно было смести. Гора из шестнадцати чемоданов высилась в коридоре.
– Эти вещи мы привезли с собой, – объясняла Лере бабушка.
Лера только глаза опускала. Более нелепого объяснения она никогда не слышала. Странные путешествия вещей повторялось с каждым приездом. На помощь срочно вызывался из-за кордона племянник, и себе чемодана два набиравший, после чего кавалькада из четырёх машин (одна была Ларисиного мужа) отправлялась на вокзал. Там, после боя с проводницей, не пропускавшей пассажиров с таким багажом, родители отбывали. Им даже в голову не приходила та простая мысль, что они ставят под удар дочь и её благополучие. Владельцам рублёвского дома никак не могли нравиться истребительные набеги. Пока гостили приезжие, они не появлялись в доме. Борис так вообще исчезал и материализовался только с отъездом родителей жены. Жанна выражала опасение, что однажды муж вообще не сможет материализоваться.