Парень, услышал это, подскочил:
– Ты кого это хочешь пороть? Меня?! Да ты знаешь, кто мой отец?! Да ты знаешь, кто я?!
Женщина спокойно повернулась к нему:
– Ну и кто ты?
– Да я тебя, да ты!.. – кричал парень, порываясь к женщине в чёрном.
– Заткнись, – всё так же спокойно сказала чёрная женщина. – Я вот сейчас нажму кнопку…
Парня удерживал сидевший с ним пожилой мужчина:
– Молчи, знай, с кем связываться.
Женщина вышла в Усово.
* * *
В доме Лериного обитания был культ еды и пития. Потому как по зарубежной линии отсутствием аппетита никто не страдал, Ангелина с самого утра что-то варила, парила, жарила и лепила. В трёхлитровую суповую кастрюлю закладывалось три килограмма мяса. Жанне говорили, что для детей это вредно.
– Зато вкусно, – отвечала та.
Лера была отстранена от приготовления обедов за то, что однажды сварила суп из одного килограмма мяса.
– Вы не умеете готовить, – сказала Жанна.
На раздаточном столе стояли весы, и няни должны были перед каждым кормлением детей взвешивать еду, чтобы, не дай Бог, дети недополучили нужного количества граммов и калорий. Но Жанна боялась напрасно. Лера впервые видела трёхлетних детей, съедавших столько мяса, и вообще столько съедавших. Девочка могла съесть на ужин семь огромных домашних пельменей, да ещё отнять у мамы пирог с мясом. Окрестные няни хохотали, когда слышали, что Лера с Ларисой всю пищу взвешивают на весах. Кажется, такое было только в этом доме. Оба холодильника были забиты продуктами, но обслуга часто не знала, что можно там брать, а что – нет. Поэтому происходили недоразумения. Как-то Лера не знала, что ей съесть на обед, и взяла в холодильнике мясо. Как оказалось, она взяла не то мясо.
– Почему вы не открыли другой холодильник и не взяли там что-то себе? – возмущалась Жанна.
А Лера не могла ей объяснить – до Жанны просто не доходило – что она никогда даже не открывала другой холодильник и не имела представления, что там лежит. Она не была любопытной, да и мучительно стеснялась брать что-то не своё. Жанне эти «интеллигентские» штучки были непонятны. Так Лера и осталась в её глазах странной особой, которая, впрочем, много дала её ребёнку в плане общего развития. Именно это она напишет потом в рекомендательном письме.
Съестное изобилие надо было как-то реализовывать, поэтому частенько приглашались гости. Вечером Жанна кого-то зазывает:
– У нас такая закусь – пальчики оближешь! А водочка – у-у-у… – заманивает она, прищёлкивая языком и закатывая глаза. Под утро гости и хозяева, напировавшись, ложатся спать. Днём встают, опухшие и отекшие, пить пиво.