Подступившая осень ставит точку на дачной жизни Леры и Жени. Состоялся переезд в Москву. И месяц, на который договаривалась Лера, растянулся на четыре, вплоть до Нового года. Женя отвергала одну няню за другой, не желая расставаться с Лерой. А Лера не могла бросить Женю, так как бросать её было не на кого. Девочка пошла в садик и очень тяжело там адаптировалась. Как все садиковые дети, она сразу начала болеть, и Лера почти все три месяца работала сиделкой при больной Жене. Тем не менее это не повлияло на их занятия. Тоша резюмировала:
– Молодцы! Замечательные успехи!
От однообразия и переутомления Леру спасало то, что Тоша была книгочей и имела библиотеку. Лера ночью упивалась Улицкой, до сих пор считая «Дочь Бухары» маленьким шедевром.
Болезни никак не способствовали укреплению Жениной психики. А тут ещё у Тоши завязался роман. У неё начался, по определению Леры, «розовый период» в прямом – поклонник задаривал её букетами роз – и переносном смысле. Тоша вся светилась. С одной стороны, как будто принимая маминого избранника, Женя начала выкидывать такие коленца, что у Тоши и Леры волосы дыбом вставали. Однажды Тошин друг пригласил её с Женей на дачу к знакомым. Так Женя там никому не давала спать ночью, а утром сказала хозяевам, что они «дураки во всю спину». Тоша готова была сквозь землю провалиться. Они с Лерой по вечерам держали советы, что делать с Женей. Обе понимали, что Женя, необыкновенно привязанная к Тоше, ревнует её, не хочет ни с кем делить и старается выжить претендента на любовь и внимание матери.
Тут ещё в борьбу включился Тошин муж. Он не шёл с Тошей ни на какие соглашения и заявил, что развод она получит только через его труп. А уж если Тоша всё же подаст на развод, то это ей обойдётся очень дорого в прямом смысле. Обстановка в доме стала раскалённой, Тошины нервы натянулись струной. Она стала частенько срываться на Леру и Женю. Тоша была между трёх огней, а Лера между ними всеми. В этой ситуации положительным было лишь то, что у Тоши была взаимная любовь, её избранник имел серьёзные намерения и планировал детей.
В таком составе Лера их и оставила, распрощавшись со всеми четырьмя персонажами семейной драмы. В её отсутствие, на длинных январских каникулах, Тоша подыскала-таки новую няню, и Жене ничего не оставалось, как принять её.
* * *
Приезд домой был радостью, но недолгой. Предстоящая свобода пугала. Да и проблемы, которые Лера хотела решить, уже не решались – опоздала. Только прожив дома некоторое время, отоспавшись и отдохнув, Лера ощутила, как крепка петля лассо, затянутая на её шее Москвой. Оказалось невозможным жить на жалкую пенсию и работать так же, как в Москве, получая за это в десять раз меньше. Лера пережила настоящую ломку, бедствуя, но не придя ещё к мысли опять оставить дом. Проплакав и проболев всю весну, в мае вдруг махнула рукой: «Устроюсь работать в Москве на лето, как с Женей!» И позвонила опять в своё агентство.