И Леся в свой недельный отпуск, скрутив всю себя в бараний рог, улетает с дочерью в Турцию, где боль её чуть-чуть отпускает. И она возвращается с рождённым там стихотворением. Лера читает его и говорит:
– Я ведь тоже написала одной своей знакомой подобное, у неё была похожая история.
Лере понравится Лесино стихотворение:
Живу так серо, не любя…
Но это было, было, было!
И ты любил, и я тебя
Последней неясностью любила.
Сюжет не нов, как мир не нов, —
Союз, где молодость и зрелость, —
Но для меня моя любовь
Звездой сверхновой загорелась.
Ну а потом, потом, потом
Прощанье было, как закланье,
И чувств бушующих фантом,
И лишь надежда на свиданье…
– Сейчас, – говорит Леся, – спустя три месяца, боль притупилась, «печаль моя светла», и сердце переполняет чувство благодарности. Я всё-таки позвонила ему и сказала:
– Спасибо тебе за всё, дорогой мой: и за боль, которая была радостью, и за радость, которая была болью, а всё вместе было счастьем…
Я теперь думаю: два месяца счастья Бог послал мне за всё моё тридцатилетнее несчастье… Что ж, может быть, и это немало…
Начало второй осени у Марины порадовало Леру тем, что у Даши случился период «болдинской осени», в том смысле, что на Дашу буквально напал рисовальный ажиотаж. Спровоцировала его, конечно, Лера. Однажды дождливым октябрьским днём она спросила Дашу:
– Будем рисовать?
– Будем! – обрадовано закричала Даша.
Рисовать было что, даже не выходя из дома. За одним окном дикий орешник хлопал под ветром своими длинными желто-зелёными ладонями, и голая бузина рядом – дерево Лериного детства – оставшимися гроздьями ягод пыталась выдать себя за рябину. Это уже был сюжет.
В другое окно хорошо был виден удивительный куст. Летом он был куст как куст – зелёный, обыкновенный. Но осенью он расцветал, просто вспыхивал всеми оттенками розового и желтоватого. Он вызывал у Леры ассоциацию с пылающим библейским кустом, предвещавшим глас Господень… Куст тоже был запечатлён.
Даша рисовала весь день, и следующий, и следующий… В общем, за неделю было сделано около ста рисунков. Конечно, темы предлагала Лера и тоже рядом рисовала. Но Даша рисовала по-своему, необычно и ярко. Осенний лес она, например, подглядывала у Леры, но у Леры лес был обыкновенный, а у Даши – сказочный, с зелёными, красными, изумрудными, фиолетовыми деревьями. Весь спектр красок был на Дашиных осенних листьях. Лера всегда обожала детские рисунки за их примитивизм. И очень любила художников-примитивистов.
Ещё месяц рисовала Даша, к зиме этот азарт пошёл на спад. Потом был период лепки, Даша лепила персонажей из мультиков – лепила также ярко и своеобразно, как и рисовала.