— Ну, до этого не дойдет, — усмехнулся Люк.
— Даже если не дойдет, — не унималась я, — как ты можешь голосовать за человека с подобными взглядами?
— Потому что мне плевать, Ани, — вздохнул Люк. Мои гневные феминистские выпады перестали его забавлять. — Это не касается ни тебя, ни меня. А что нас касается? Налоговая политика Обамы, который обдирает нас как липку, потому что мы зарабатываем больше других.
— Запрет абортов меня очень даже касается!
— Ты же принимаешь таблетки! — вскипел Люк. — Сдались тебе эти аборты!
— Люк, если бы не ассоциация, я бы стала матерью-одиночкой тринадцать лет назад.
— Я не хочу продолжать этот разговор, — взъярился Люк, саданул по выключателю и ушел в спальню, хлопнув дверьми, а я осталась рыдать на темной кухне.
Я рассказала Люку о «той» ночи, еще когда он был от меня без ума. Только до беспамятства влюбленному человеку, который умиляется каждой мелочи, можно рассказывать то, в чем обычно стыдно признаться. По мере того как он узнавал одну подробность за другой, глаза его округлялись и глядели как-то сонно, словно для него все это было чересчур и он намерен осмыслить услышанное на досуге. Спроси я у Люка сейчас, что произошло со мной в ту ночь, он не смог бы дать внятный ответ. «Господи, Ани! Да, с тобой случилось несчастье! Я уже понял. Хватит напоминать мне об этом каждый божий день!»
Он полагает, что о подобном не принято говорить вслух. Наши мнения на этот счет разошлись. «Ты же не собираешься рассказывать о том, что было той ночью?» — уточнил Люк, когда я сообщила ему о съемках. «Той ночью». Какая отрадная метафора. Я бы смогла заставить себя рассказать без обиняков о том, что делали со мной Пейтон, Лиам и Дин (господи, особенно Дин) в ту ночь, если бы не одно «но». У меня еще не было кольца с изумрудом. А мне страшно хотелось его получить до начала съемок. Так что я прикусила язык и ответила: «Разумеется, нет».
— Я вырос в Райе, — ответил Люк.
Уитни торопливо проглотила вино.
— Надо же, а я из Бронксвилля! — Она промокнула губы салфеткой. — В какой школе вы учились?
— Дорогая, я не уверен, что вы с Люком сверстники, — рассмеялся мистер Ларсон.
Уитни в порыве притворной ярости бросила в него салфетку.
— Много ты знаешь.
— Вообще-то я учился в закрытом пансионе, — улыбнулся Люк.
Уитни сразу же сдулась.
— Ясно.
Она открыла карту меню, и все по инерции последовали ее примеру.
— Что стоит заказать? — спросил Эндрю. В стеклах его очков плясали отблески свечей, так что разобрать, на кого он смотрел — на Люка или на меня, — было невозможно.
Мы с Люком заговорили одновременно.