В попытке вернуть самоконтроль, или хотя бы то, что от него осталось, я делаю несколько глубоких вдохов. Теперь можно вернуться к моей обычной проверке - окна, дверь, сигнализация.
Гляжу на свою ладошку, сжимающую мою тревожную кнопку - можно подумать это мой спасательный круг посреди ужасного шторма.
Проверила ли я окна?
Дверь заперта, не так ли?
Я может уже и проверяла их до этой моей мини-панической атаки, но я проверю все заново. Мне просто необходимо быть уверенной, что все заперто и закрыто.
У меня ноги трясутся, и сердце бьется с какой-то немыслимой скоростью, но шаг за шагом, я потихоньку успокаиваюсь.
Делаю маленький шажок, потом еще один маленький шажок, и медленно спускаюсь на первый этаж моего небольшого двухэтажного домика.
Двери - заперты.
Окна - закрыты.
Сигнализация - включена.
Оглядываю свою большую гостиную с непонятной мебелью и полным отсутствием какого-либо декора.
Бежевый. Все что у меня есть, все в бежевых тонах. Диван - бежевый, стулья в столовой обиты бежевой тканью, стены и потолок - бежевые. Здесь нет других цветов. Вообще, нет никаких других цветов.
Вот, собственно, это и есть моя жизнь. Никаких цветов, все краски стерты.
Это еще одна вещь, которую они украли у меня, бросив меня умирать. Они лишили меня способности жить жизнью, полной радости и любви. Теперь все, что я вижу вокруг себя - это бежевый, цвет высохшей на солнце, жухлой травы.
Жизнь - страшна. Мир - жесток. Люди - отвратительны. Я ненавижу людей. Я ненавижу себя. Я больше не могу любить. ОНИ выбили это из меня.
Первое время, после того, как меня нашли, мои друзья еще старались поддерживать меня. Но время шло, все менялось, менялись мои друзья. Но не я.
- Да ладно тебе, Айлин, уже год прошел.
- Твой психотерапевт уже должен был помочь тебе.
- Ты застряла в прошлом.
- Пора двигаться вперед, Айлин!
Кабинетная психотерапия - это такая банальность. Друзья не знают, какого это было. Они даже не догадываются.
Один за другим они перестали звонить. Один за другим они перестали пытаться. Потом они ушли.
Мои родители хотели, чтобы я вернулась обратно к ним домой, но я не могла. Я и так достаточно ненавидела себя и без них, глядящих на меня глазами полными жалости. Я не хотела, чтобы они видели меня другой, понимая, какой я теперь стала, потому что так я бы узнала точно - я стала другой. Безнадежной.
Переехать сюда, чтобы жить своими силами, было не самой лучшей моей идеей. Но я научилась справляться, по мере своих сил, конечно.
Вдох за вдохом, минуты переходили в часы. Часы становились днями, в конечном итоге перетекающими в месяцы.