21/II-1940 г. Кремль. Кабинет Сталина.
— Вы подвели партию. Вы подвели весь советский народ. Вы должны быть наказаны! — От волнения Сталин говорил с сильным акцентом.
По центру кабинета стояли навытяжку двое, такие разные, но сейчас такие одинаковые — Тимошенко и Мерецков. Их лица были даже не бледные, а какие-то зеленоватые, у Мерецкова заметно дергались отвислые щеки, Тимошенко сам того не замечая, начал мелко трясти головой.
— Почему вы с такой крестьянской покорностью позволяете себя бить?! Государство вам отдало лучшие силы, все что вы просили. Как вы всем этим распорядились? — Сталин махнул рукой. — Что теперь с вами делать? — Он повернулся к длинному столу.
— Клим? — Ворошилов подскочил как на пружине.
— Расстрелять! Расстрелять, как бешеных собак! — Сталин чуть не плюнул от досады.
— А фронт тебе доверить, Клим? Ты конечно Маннергейма враз побьешь?
— Борис Михайлович? Что скажете вы?
— Многое скажу, товарищ Сталин. — поднимаясь ответил начальник Генштаба.
— Говорите, не стесняйтесь. Время стеснений прошло, воевать надо. — Шапошников переступил с ноги на ногу, пару раз вдохнул-выдохнул, как перед прыжком в воду, а потом посмотрел прямо в желтые глаза.
— Товарищ Сталин, положение серьезное, но не безнадежное, хотя теми тремя дивизиями из резерва Главной Ставки, которые просят товарищи, дело не спасти. Ситуация окруженных не настолько сложная, как кажется, после поражений в Карелии. Они сейчас занимают лесной участок три на четыре километра между железной дорогой и шоссе Ленинград-Виипури. Атаки поляков отбили, раздробить группировку не дали. Плотность войск по периметру окружения — хорошая. Товарищи из Северо-Западного фронта наладили воздушный мост, каждый день доставляется от тридцати до сорока тонн продовольствия и боеприпасов, налажена посадка У-2, забирают раненых. Комбриг Коньков наладил твердое управление всеми частями. Пока есть снабжение, думаю будут держаться. Так-что зря товарищи Тимошенко и Мерецков положили три дивизии своего резерва пытаясь деблокировать группировку. Дать им еще три дивизии, так они и их положат, без заметного результата. — Шапошников еще раз переступил с ноги на ногу и опустил глаза. Сталин продолжал не отрываясь смотреть на него, как буд-то видел в первый раз.
— Продолжайте товарищ Шапошников, что вы предлагаете?
— Как вы сказали, товарищ Сталин — воевать.
— Воевать? А что мы по вашему до сих пор делали?
— До сих пор, товарищ Сталин, мы шапками закидывали. — начальник Генштаба снова твердо смотрел в желтые глаза. Сталин усмехнулся.