23. Во что бы то ни стало
Тра-та-та-та-та…
Стучат ундервуды…
По коридору, истыканному дверьми, проносятся курьеры.
Надоедливый шум разбивается о наглухо закрытую дверь с дощечкой: «Редактор».
— Немедленно в набор! Скандал в рейхстаге! Выделите черным петитом!.. Премьер подал в отставку!..
— Кто у телефона? Трое убитых? Это не интересно!
— Алло! Что? забастовка? Подите вы к чорту с новостями, которые нельзя печатать!! Никаких но!
— Пошлите за Штейном! Нельзя нам оставаться без хроники!..
— Дело притонов разврата? Ладно напечатаем. Только что такое Берлинский притон? Надо с краю предать суду все квартиры, где живут эмигранты!..
* * *
Редактор стукнул кулаком по столу… Трах!..
— Какой же вы после этого репортер! Я вас спрашиваю, чорт возьми? Вас не пустили в дверь, — лезьте в окно, ломайте стены, пропиливайте потолки, но проникайте! Слышите: — проникайте!!.
— Да, но профессор Пряник ночью уехал неизвестно куда…
— Неизвестно куда?!. Разве так говорит журналист? За что вам платят деньги? Вы должны все знать! Понимаете — все!!.
— Но, господин…
— Никаких но! Во что бы то ни стало, наша газета должна первая поместить местопребывание этого сумасшедшего изобретателя! Ступайте. Да скажите секретарю, чтобы поместили заметку о таинственном отъезде Пряника… Итак — во что бы то ни стало, найти чеха!.. А не то-о!!.
— Понял, господин редактор…
24. Зулумба приобретает нового хозяина
Шерлок Пинкертон лениво двигался мимо пылающих витрин. Мелькали пестроодетые женщины, заглядывая в лицо усталыми, подведенными глазами; толкали чьи-то локти, и часто шопоток в ухо булькал: «Пожалуйте… совершенно голые… отдельные комнаты… только 14 лет…».
Пинкертон брезгливо сосал трубку и шагал дальше… А за ним, чувствуя в плотной фигуре, каменном лице, желтых остроносых ботинках и брильянтах на пальцах, — доллары, плелись женщины, стараясь виляющими бедрами привлечь его внимание… Ведь иностранцы платят долларами!.. Долларами! И еще ближе наклонялись к Пинкертоновскому уху накрашенные губы, выплевывая со слюной: «Будете довольны… Только два доллара…»
На углу — пестрядь плакатов, вереница авто и в раскрытые двери — плач скрипок… Пинкертон остановился, посмотрел на часы, на убегающую фонарями шумную улицу и, вытряхнув из трубки пепел, подошел к кассе.
* * *
В дымной зале, осторожно пробираясь между столиками, Шерлок Пинкертон с трудом нашел свободное место и заказал изогнувшемуся лакею бутылку «замороженного».
На маленькой сцене совершенно голый Зулумба тряс лоснящийся живот… Белыми пятнами белков улыбалось черное лицо…
Перекатывающиеся валики мышц и огромные руки негра заставили Пинкертона выйти из равнодушно-усталого состояния.