Внезапно одна из крыс – здоровенная и наглая – решила попробовать Лизу на вкус. Она кинулась на девушку с такой стремительностью, что я едва успел выстрелить. К счастью, попал. Тушку крысы отшвырнуло на несколько шагов в сторону, и на нее тут же набросились товарки, жадно пожирая еще живую и теплую плоть.
Лиза не вскрикнула, хотя я видел, как ей страшно. Она лишь вцепилась покрепче в руку Петры, и обе девушки поспешили убраться подальше от страшного места.
– Мы почти пришли! – обернулся на звук выстрела Кречетов.
Я обратил внимание, что в его руках оружия нет. Доверяет, получается. Или предпочитает не провоцировать меня на конфликт. А ведь я могу его попросту пристрелить – и будь что будет.
Когда мы наконец выбрались наверх, вокруг царила темнота, а дождь по-прежнему лил не переставая. Спасал лишь фонарь Кречетова, но и он освещал улицу лишь на пару шагов. И грозил потухнуть. Кречетов прикрывал его сверху, но вода безжалостно заливала огонь.
– Потерпите, мои хорошие, – шепнул я девушкам, – немного осталось…
Сам же я в этих словах очень сомневался. Лиза благодарно улыбнулась, а Петра посмотрела на меня долгим, всепонимающим взглядом и слегка кивнула.
Хоть одна польза была от дождя – он быстро смыл с нас почти все следы пребывания в канализации. От одежды все равно пованивало, но это не шло в сравнение с тем, какое амбре мы источали совсем недавно.
В любом случае баня и свежее белье пришлись бы весьма кстати. Жаль, что об этом оставалось лишь мечтать.
Небо слегка прояснилось, и я обратил внимание на странные темные повязки на шеях девушек. Прежде я их не видел. Нет, это не повязки – полоски металла сковывали их шеи.
Я внимательно осмотрел металл, но не нашел застежки, тогда я попробовал порвать ошейник, однако и из этого ничего не вышло. Только Лиза чуть вскрикнула от боли.
– Что это? – недоуменно спросил я Петру.
– Это он нам надел. – Она ткнула пальцем в спину Кречетова. – Велел не снимать, иначе, мол, смерть…
– Что?! – взъярился я и выхватил револьвер. – Стоять!
Кречетов обернулся. Он сразу все понял, но выражение его лица нисколько не изменилось.
– Спокойно, Бреннер, я не хотел, чтобы до этого дошло. Думал решить все мирно. Стой! Дернешься – и они умрут!
С каким наслаждением я бы выстрелил в это неприятное, жесткое лицо человека, способного убить любого ради достижения своей цели, и только страх за жизнь близняшек остановил меня.
– Там яд, Бреннер. Яд мгновенного действия. И мне решать: жить им или умереть. Снять ошейники ты не сможешь. Так что не дергайся, потом обо всем договоримся…