— Ты читала о моей беременности? — спросила я.
Эва не ответила.
— Я имею в виду, о той, когда мне было шестнадцать.
Эва обняла меня за талию, и я посмотрела ей в глаза. Они были полны слез. Эва не могла говорить, и ее плечи затряслись.
Самое лучшее в моем положении — оставаться в постели. Двигаться не хотелось. Я была поглощена зарождением новой жизни внутри меня. Эва приходила шесть раз в день, принося легкую еду и уговаривая меня поесть. Каждый раз эта мысль вселяла в меня ужас. Мой желудок бунтовал, а в ногах ощущалась боль.
Неделя подходила к концу, и я постепенно рассказала Эве о Жасмин, о том, как я решила не делать аборт и в каком подавленном состоянии находилась после того, как отказалась от ребенка. Эва слушала меня с серьезным выражением лица, не прерывая ни осуждениями, ни комментариями, давая мне возможность подобрать слова, чтобы рассказать то, о чем я так долго молчала.
Так прошло шесть дней. На седьмой я проснулась со странным чувством и решила написать Жасмин. Я должна сообщить ей, где я нахожусь, на случай если она захочет меня увидеть. С каждым днем мне было все легче думать о ней, частично оттого, что после разговора с Эвой Жасмин словно стала реальностью, к тому же моя беременность вызвала во мне воспоминания о предыдущем опыте. До тех пор, пока я не узнаю, нуждается ли во мне моя дочь, я не смогу планировать свое будущее.
Я села за маленький столик в своей комнате и посмотрела в окно на молчаливый луг и на лес за ним. Солнечные лучи становились все ярче, начинался новый день. Эва возвращалась со своей утренней прогулки, зябко потирая руки. Она казалась старой, усталой и не соответствовала пейзажу вокруг нее. Я задумалась, сможем ли мы когда-нибудь снова доверять друг другу, настанет ли для наших отношений следующий, третий этап, основанный на взаимопонимании и общих ценностях — моих детях и ее внуках.
Я взяла ручку.
Дорогая Жасмин,
мне тяжело писать это письмо, но, несомненно, тебе еще тяжелее будет его читать. Меня зовут Эстер и я твоя настоящая мать. Я не знаю, известно ли тебе о том, что тебя удочерили, и я не знакома с твоими приемными родителями. Я также не знаю, хочешь ли ты все это знать. Но теперь, когда тебе шестнадцать, я чувствую, что должна сказать о том, как я люблю тебя, и, если тебе когда-нибудь станет одиноко или если ты захочешь узнать о том, как ты появилась на свет, я всегда буду ждать тебя.
Возможно, ты решишь, что не хочешь меня видеть, что у тебя и так полноценная и счастливая жизнь, которую обеспечивают тебе твои папа и мама и в которой для меня нет места. В этом случае я пойму тебя и буду рада, что они дают тебе все, в чем ты нуждаешься.