— Перестань, Линкольн. Твой последний материал лишь усиливает всеобщее невежество в области современного искусства. Я ожидала от тебя большего.
— Ты мне льстишь. Но что ты имеешь в виду?
Самым невыносимым образом Линкольну нравилось, когда его ругали.
— Твой удел — разоблачать всякие тайные связи, а не называть современное искусство «вызывающим интерес общественности миром славы и всеобщего спаривания», как ты это сделал! — выпалила я.
— Всеобщего прелюбодеяния, Эстер, — с явным удовольствием исправил Линкольн и прикрыл губы салфеткой, чтобы спрятать гнусную ухмылку.
Раньше он был одним из моих доверенных лиц. Линкольн посещал Кортуолд вместе с Билли Смитом, когда я училась в колледже Сент Мартин. Он всегда с упорством терьера защищал нас и наши работы. Но с тех пор многое изменилось. Мы выросли. Теперь Линкольн умело пользовался той властью, которую давала ему профессия критика, и целью его последней статьи являлись высокие тиражи, а не стремление угодить мне. Как ни печально, но с этого момента мне придется держать под контролем еще и его.
— Как насчет говяжьего филе? — предложил Линкольн. — Для говяжьего мозга я что-то не в настроении.
Я кивнула:
— Я так хочу есть, что готова проглотить даже утюг.
Линкольн снова посмотрел на официанта:
— И проверьте, чтобы филе было с кровью. Много крови.
Бросив на меня быстрый взгляд, официант записал заказ.
— Я не отрицаю, что в твоих работах есть глубина, — задушевно продолжал Линкольн. — Я лишь отметил, что ты стала значить больше, чем все твои произведения вместе взятые. Таков феномен современного искусства: художник в центре всеобщего внимания, а его работы имеют второстепенное значение.
— Но это неправда. Возможно, я и стараюсь развлечь своих зрителей, однако истинную ценность имеет лишь мое искусство.
Линкольн деланно фыркнул:
— Только не для толпы. Для них искусство — это ты, моя дорогая.
Я вдруг заметила, что в зале воцарилась тишина. Я огляделась, и вслед за моим взглядом посетители опускали глаза в свои тарелки. Если мы не будем осмотрительнее, то устроим публичный скандал, который попадет в завтрашние газеты.
Я понизила голос:
— Я никогда не возражала против рекламы. Известность — составляющая успеха моего нового проекта.
— Может, мне написать статью, чтобы предостеречь тебя, Эстер?
— Продолжай.
Его глаза заблестели как масло.
— Ты летаешь слишком близко от Солнца. Мне неприятна мысль, что тебя может постигнуть участь Икара.
Я задумалась, действительно ли это его беспокоит или, как большинство людей, Линкольн с удовольствием посмотрел бы на мой провал.