Майки понял, что он лежит не в своей постели. Простынь была новая и пахла свежестью, подушка была упругой, без комков, а шелковые края светло-зеленого одеяла были очень мягкие на ощупь.
– Ты в порядке, мой дорогой Майки?
Не узнав ласкового голоса, он повернулся посмотреть, кто это рядом с ним, и удивился, увидев, что это его мама. У нее на коленях сидела огромная обезьяна. У Майки болела голова, и ему казалось, что на голове у него – тюрбан, как у его друга мистера Сингха из кондитерской. Он пощупал повязку, крепко обмотанную вокруг его головы.
– Я так волновалась за тебя, – пожала его руку мать.
Он и не помнил, когда в последний раз мать волновалась за него, так что он понял, что дело серьезное. Майки поморщился, подозрительно взглянул на мать, а затем протянул руку и взял обезьяну за лапу.
– Это папа выиграл для меня на ярмарке. Его зовут Гален. – Затем он что-то вспомнил и засунул свою маленькую ручку под подушку. Там он нащупал зуб, который положил туда вечером. Он держал зуб в раскрытой ладошке и смотрел на него.
– Фея не прилетела, – наконец сказал он.
– Фея? Какая еще фея, Майки?
– У меня вчера, когда мы катались на колесе обозрения, зуб выпал. И я положил его под подушку, для феи.
– Майки, глупенький, об этом нельзя никому было рассказывать.
Майки уставился на мать. Она выглядела как всегда, но говорила как-то по-другому. Голос у нее был более мягкий и нежный, ее явно что-то тревожило, она постоянно теребила в руках цепочку. Опустив обезьяну на пол, она вытащила пачку сигарет и уже была готова закурить, забыв о том, где находится. Опомнившись, она вернула сигарету в пачку.
– Хочешь ячменного напитка? – не дожидаясь ответа, она налила его в стакан и долила туда воды. – Вот, выпей.
– Я хочу к папочке. Где он? – спросил Майки, отказавшись от питья.
Тут его мама забеспокоилась, засуетилась, отодвинула стул и побежала к регистратуре.
Майки не слышал, что они говорили, но видел, как медсестра поставила на стол тарелку необычной формы, похлопала маму по руке и пошла к нему. Мама следовала за ней.
Медсестра говорила с ним точно таким же мягким тоном, которым чуть раньше говорила мать.
– Майки, ты же уже большой и смелый мальчик? У меня для тебя грустные новости, твоя мама здесь, и мы все будем о тебе заботиться.
Майки это очень не понравилось. Он почувствовал, что его подбородок начинает трястись и у него не очень хорошо получается быть смелым. Он глубоко вздохнул и кивнул, стараясь растянуть губы в улыбке.
– Ты помнишь аварию, в которую вы попали вчера? – спросила медсестра, а мама так и продолжала нервничать у нее за спиной. – Помнишь, что тебя и других ранило?