Данила хмыкнул, пощупал нос – цел, не сломан – и пошёл вместе со всеми праздновать. Что-то много праздников выпало на этой неделе, как бы потом не пришлось отрабатывать за всё.
Всю ночь и утро Данила провёл в публичном доме Словенского конца: опять пьянки, гулящие девки и раскалывающаяся наутро голова.
Данила открыл ставни, глубоко вдохнул. С холма открылся прекрасный вид на два других конца Новгорода, княжий детинец и бескрайний зелёный океан тайги, сейчас припорошенный снегом. Морозный воздух холодил кожу под мокрой от пота рубахой. Молодцов потянулся, прохрустел всеми косточками. Он давно привык и к этому необычайно чистому воздуху, и к по-настоящему дикой природе, которая начиналась через пару километров от городской стены. Всё-таки его цепляла и эта природа, и этот мир своей… настоящностью, что ли. Здесь всё было по-настоящему: если плотник, то мастер, если купец, то крутой мужик, который в дальние земли плавает, если битва, то насмерть. Не было суетности и огромного количества бесполезных ненужных занятий, как в том Мире, откуда пришёл Молодцов. Все вещи, одежда, оружие – всё делалось максимально эргономично и было наилучшим образом приспособлено для работы, ради которой создавалось. А всё потому, что не было поблизости завода и конвейеров, на которых можно клепать ширпотреб. Каждая ложка, каждое зерно хлеба было создано либо выращено руками человека.
Даже украшения, кольца, серьги, браслеты и гривны, вроде бесполезные вещи в этом суровом мире, а выполнены безукоризненно и служат одной цели – поражать окружающих своей красотой.
И люди здесь такие же… настоящие, и вот эта подлинность в них подкупает.
Нежные девичьи ручки обняли Данилу за грудь, нежные мягкие губы поцеловали в ухо.
– Зачем окно открыл? Или хворь какую выпустить хочешь?
– Жарко тут, – ответил Молодцов.
Звонкий смех наполнил комнату.
– С тобой каждой будет жарко, – полный желания голос, – ладный мой.
– Попить дай, – бросил Данила.
Ух ты, он уже становится типичным средневековым мужчиной: грубым и брутальным, не любящим всякие сопли.
Девушка тем временем быстренько метнулась, принесла полный кувшин холодного кваса.
– Зовут-то тебя как? – напившись, спросил Данила, он решил, что пора бы уж запоминать имена девушек, с которыми он спал. Ну так, в порядке практики.
– Улада, – кокетливо ответила та, откинула одеяло из звериных шкур и забралась в постель. Из одежды на ней были только меховые чуни – пол холодный, – тёмные русые волосы рассыпались по белым крепким плечам. Улада была вся такая подтянутая, спортивная, слишком худая и слишком высокая по здешним меркам, но Даниле как раз пришлась по вкусу. – Закрой окно, молодец, а то холодно мне, а лучше иди сюда, ублажу я тебя как следует.