— Поздравляю с успешной сдачей зимней сессии, господин Ветров. Отдыхайте, набирайтесь сил. А то выглядите очень утомленным. Небось до утра зубрили?
— Не совсем, — скромно сказал Никита, забирая зачетку.
Когда он вышел из аудитории в коридор, где толпился народ, спешно дозубривающий то, что казалось недоученным, и проверяющий, что еще отсутствует в шпорах, им овладело приятное ощущение горы, сползшей с плеч. И это совершенно естественно отразилось на лице, что заметила почтеннейшая публика.
— Доволен, как слон, — завистливо прокомментировали в толпе. — Что попалось? Списывал? Подари шпоры!
Никита провел обычную в таких случаях летучую «пресс-конференцию», пересказав общественности, о чем его спрашивали и как, сообщил, что он не списывал и шпор у него нет. Потом вышел кто-то еще, в не менее радужном настроении, ребята отстали от Никиты и перескочили к следующему счастливчику. А Ветров потихоньку пошел домой.
Проходя мимо телефона-автомата, Никита вспомнил, что со вчерашнего вечера не сообщал родителям о своем местопребывании. Надо было все-таки как-то их успокоить. Отец скорее всего был на работе, а мать должна была быть дома.
Темно-коричневый пластмассовый жетончик у Никиты был, и аппарат оказался исправным. Мама тоже оказалась на месте и взяла трубку.
— Алло!
— Мама, это я. У меня все отлично. Экзамен сдал. Пять баллов, — торопливо выпалил Никита, чтоб не дать маме времени для лишних воздыханий и стенаний. Но все же успел услышать:
— Совесть у тебя есть? Где ты был?!
— Гулял… — пробормотал Никита, на несколько секунд превратившись в маленького мальчика.
— Где? С кем? — посыпались вопросы кучей, но Никита уже сообразил, что надо ответить.
— Мама, это не телефонный разговор. Я сейчас приеду и все объясню. — Вымолвив таковы слова, достойные не мальчика, но мужа, Никита повесил трубку и вышел из университета.
Настроение несколько ухудшилось. Дома предстоял не самый приятный разговор, который надо было продумать как следует, ибо, несмотря на его полную бессмысленность, он мог отнять массу времени. Конечно, «отлично» в зачетке должно ослабить мамин напор, но какие-то объяснения давать придется. Потому что иначе она придумает их сама. При этом будет волноваться, пить валокордин и задавать дурацкие вопросы. А если ей просто сказать, что у мужчины на 24-м году жизни могут быть небольшие тайны, касающиеся личной жизни, то это может вылиться в истерику, которая все семейство Ветровых приведет в напряженное состояние. Например, ни за что ни про что достанется папе, которого мама обзовет «бабником» и будет утверждать, что в образе жизни, который ведет Никита, сказываются его дурные гены.