Самое смешное, что с момента поездки в злополучную область осенью прошлого года Никита ночевал исключительно дома и вообще никогда не приходил домой позже девяти вечера. Никакой девушки он так и не завел, домой ему никто не звонил, и он не посещал никаких заведений, кроме библиотек, архивов и книжных магазинов. Ни одной рюмки с момента возвращения из своей жутковатой «командировки» он не выпил и даже пива не хлебнул ни глотка. Ни разу он не заглядывал на Арбат и не навещал друзей-тусовщиков. Была ли спокойна мама? Нет! Сперва ей казалось, что у Никиты развивается вялотекущая шизофрения, потом она стала подозревать его в нарциссизме и намекать, что, с ее точки зрения, ненормально, когда молодой парень никуда не ходит, не общается с девушками и не занимается спортом. И конечно, во всем этом был виноват папа и дурная наследственность, от него проистекающая. Папе ставилось в вину, что он целыми днями пропадает на работе, а в выходные ездит на рыбалку и не берет с собой Никиту. Папа отвечал, что на работу он ходит не развлекаться, а зарабатывать деньги, что рыбалка для него — единственная возможность укрепить нервную систему, которую в 46 лет уже надо беречь. Наконец, он утверждал, что охотно взял бы с собой Никиту, если бы знал, что Никите это нужно.
Никите эта самая рыбалка была без разницы. Он вовсе не находил ничего приятного в том, чтобы сидеть с мормышкой на промерзшем ящике, наживая радикулит, и дергать из лунки несчастных окуньков размером с кильку или чуть больше. Все папины уловы, как правило, поедались за один присест котом Барсиком. Единственный раз ему крупно повезло в прошлом году, когда он вытащил из какого-то водохранилища трехсотграммового судака, из которого у мамы получилась кастрюля ухи. Однако Никита был на сто процентов уверен, что если бы он по субботам и воскресеньям ездил с отцом на рыбалку, то маме это тоже не понравилось бы.
Именно поэтому Никите казалось, что и сейчас если хоть намекнуть на то, как он провел ночь перед экзаменом, то маме станет дурно и эта прогулка станет поводом для мелких, но изнурительных ворчаний в течение всех каникул. Кроме того, говорить родителям о таком знакомстве, как Света Булочка, — верный путь довести их до инфаркта. Да и себе дороже — не дай Бог, у кого-то из них появится идея навести о ней справки. Могут быть очень большие неприятности. Если б еще отец не слышал женского голоса, можно было придумать, будто звонил какой-нибудь дружок по Чечне, который был проездом в Москве. Но тут, наверно, мать могла бы додуматься до обвинений в гомосексуализме…