Тем не менее Никита через два часа вновь набрал номер. На сей раз трубку снял мужчина:
— Белкин слушает.
— Андрей Юрьевич? — спросил Никита на всякий случай.
— Так точно, — отозвался Белкин-младший, и Никита прикинул, что сын у Юрия Петровича тоже в немалом чине. Намного менее уверенным тоном, чем при беседе с внучкой, «собственный корреспондент» «Красного рабочего» изложил суть дела. Андрей Юрьевич его не перебивал и слушал внимательно.
— Я про всю эту историю мало что слышал, — ответил сын пионера-партизана. — Но могу сказать, что нечто такое место имело. Хотя, насколько мне помнится, рассказывать об этом он не любил и подвигом не считал. Помню, я, еще когда сам был пионером, предлагал ему сходить к нам в школу на сбор и рассказать, как он в детстве партизанил, а он отказался. Заявил, что правду сказать не может, а врать — не хочет. Уже под старость, года два назад, стал что-то писать. Но так и не закончил. Вообще-то отец оставил довольно большую рукопись. Но его почерк читать очень трудно. К тому же я знаю, что он писал не мемуары, а повесть, и насколько она, как говорится, документальна — вопрос сложный. Опять же я ее толком и не читал — глаза устают.
— А он никогда не называл вам имена тех девушек, которые были с ним там, на этом немецком объекте?
— Ну, во-первых, конечно, Зоя Иванова. Она была у них в партизанском отряде фельдшером. Вы ее мне называли сами. Он с ней переписывался до последнего времени. Потом отец упоминал какую-то Клаву, но она погибла в 1945 году. А еще он несколько раз говорил о Дусе. Фамилий ни той, ни другой не помню.
— А вы бы не могли мне дать рукопись посмотреть? Ну и рассказать, конечно, все, что знаете об этой истории?
— Посмотреть, конечно, можно. Тем более что я как раз сегодня свободен. Ну и рассказать, что знаю, мог бы. Адрес знаете?
— Знаю.
Никита прихватил с собой диктофон и записную книжку с ручкой, для солидности.
На сей раз мама довольно спокойно перенесла Никитин выход из дома. Во-первых, было еще светло, а во-вторых, она была убеждена, что он идет не к женщине. К тому же Никита не стал говорить, что он и сегодня скорее всего ночевать не придет. Правда, сейчас было всего два часа дня, и Никита предполагал, будто часа за три он успеет обернуться туда-сюда и заскочит домой прежде, чем поедет к десяти на «Каширскую».
Добравшись до «Сокола», найдя нужный дом и поднявшись к квартире, Никита нажал кнопку звонка.
Открыл ему усатый, коротко подстриженный, седоватый, но крепкий мужик среднего роста, в спортивном костюме.
— Здравствуйте, я — Ветров, из «Красного рабочего», — и Никита с удовольствием показал свою краснокожую книжицу.