Она полностью пришла в себя уже на второй день, немного поела. Чтобы сопротивляться, нужны силы, вот она и не стала отказываться от еды... Окно комнаты выходило на пустырь, за которым высилось здание - вероятно, виварий. Оттуда доносились звуки работающего мотора вперемешку с воплями и стонами - так кричат подопытные обезьяны.
Неделя проходила за неделей. Ее не тревожили - только приносили пищу и меняли постельное белье. Она поняла: ждут, чтобы примирилась с судьбой, созрела для разговора.
И вот - разговор. Пришел мужчина, которого служительница назвала шефом, - пожилой человек, подтянутый, энергичный. Брызгалова оценила безупречно отглаженный воротник его сорочки, со вкусом подобранный галстук. Отрекомендовался директором расположенного на острове исследовательского центра и предложил сотрудничество.
На вопрос, какому государству или компании принадлежит центр и в чем заключается его деятельность, ответа не последовало. Было лишь сказано: надо работать, необходимая информация будет получена в процессе работы.
Она отказалась. Лотар Лашке, а это был он, через день пришел снова и положил на стол папку со снимками. Сфотографированы были лаборатории, научное оборудование и инструментарий. Все - самого высокого класса. О работе в таких условиях можно было бы только мечтать. Но зачем она, эта работа? Каково направление и цель исследований?
В ответ были произнесены слова о служении чистой науке, направленной на познание истины, свободной от низменных побуждений, корысти и политики.
Брызгалова снова отказалась. Лашке стиснул кулаки, шагнул к ней. Она отшатнулась - думала, что ударит. Но он постоял, как бы изучая ее, что-то хмыкнул и пошел к выходу, приказав, чтобы она шла следом.
В тот день она впервые увидела Эжена Бартье. Когда они вошли в лабораторию, ученый заряжал автоклав.
Первый день она молча просидела в углу. Бартье будто не замечал ее работал с аппаратурой, что-то печатал на машинке.
Вечером пришла женщина - та, что приносила еду, отвела Брызгалову в ее комнату.
На следующее утро после завтрака ее вновь отконвоировали к Бартье. И опять она пробыла в лаборатории до темноты. Бартье попытался заговорить, но она не отвечала - отворачивалась к стене.
Она не знала его имени, но уже разобралась, - несомненно, это серьезный исследователь, химик и биолог.
Утром третьего дня она завтракала в своей комнате, когда за дверью послышались шаги. Вошел Бартье.
- Вы отказываетесь работать со мной, - сказал он. - Позвольте спросить о причине?
Они были одни в комнате, но Бартье говорил так, будто держал речь перед аудиторией. Брызгалова почувствовала фальшь в его голосе, сделала непроизвольное движение. Он прищурил глаз, подбородком показал на ламповый абажур.