Джози почувствовала, что я отодвигаюсь, и удержала меня. Она потянулась к Марку. Его рука лежала поверх одеяла, и Джози переплела свои руки с его. Так с ее помощью мы снова стали вместе. Джози посмотрела на меня и перевела взгляд на Марка.
– Марк, – сказала она, – нам тебя не хватает. – Повернувшись ко мне, она улыбнулась.
Я посмотрел на Марка.
– Прости меня, – наконец выдавил я, и тут будто прорвало плотину: хлынули слова. Я рассказал ему все, о чем накануне говорил с Джози: об отце Дули, отце Греге, Джеймсе, о самом Марке и обо мне. – Ты не один, – повторил я. – Я хотел тебе сказать, что ты не один. Я расскажу об этом всем.
Джози держала нас за руки, пока я говорил. В разное время люди вроде Донована-старшего, отца Грега, учителей и даже матери и Елены пытались учить меня, кем и каким я должен быть, но сейчас, глядя на Джози, я гадал, не сводится ли эта наука к совсем несложной дилемме: либо ты человек, который в нужную минуту оказывается рядом, либо нет. Разве не в те минуты, когда на пределе сил удается достучаться до другого человека, наконец обретаешь настоящего себя, который так долго был спрятан под маской? Не тогда ли, полностью раскрывшись и обнажив душу перед другим, мы создаем возможность понять друг друга? А как быть с возрождением способности любить? Может, в наших силах создать и такую возможность?
Я наклонился к Марку и поцеловал его в лоб.
Выпрямившись, я увидел в дверях палаты улыбающуюся медсестру.
– Извините, – сказал я.
– Нет-нет-нет, – возразила она, – не извиняйтесь. Делайте то, зачем пришли. – Она снова улыбнулась и пошла в другую палату.
– Марк, – сказал я своему другу, – обещаю, я всем расскажу.
Мы с Джози спустились на больничную парковку, решив, что прежде всего мне надо поговорить с родителями Марка, а потом продолжить свой марш от дома к дому, пока все не узнают правду. Джози напомнила, что она меня поддержит, и добавила, что марш может начаться и с двух участников, а там увидим.
– Я же говорила, это у меня в планах на новый год, – улыбнулась она. – Я с тобой.
– А я с тобой.
Мы побежали вдоль заснеженного бортика парковки на улицу, а оттуда через центр, мимо поля для гольфа, в район Ковольски. Я бежал не ради прощения, Джози бежала рядом со мной не потому, что простила меня, и в конце пути нас не ожидала награда. Не сбавляя скорости, мы мчались через весь город, и я бежал будто в стае собственных страхов, не отстававших от меня.
И только у дома Марка, остановившись, чтобы отдышаться, я почувствовал холод: свирепый ветер, который принес вчерашний снегопад, еще не стих. Джози обняла меня, и вот, собственно, и все, что случилось той зимой, если коротко: несколько теплых тел, незнакомцы, с которыми я захотел поближе познакомиться, прежде чем уйдут они или я.