– Погоди. Марина теперь вообще без прикрытия. Мне на улицу нельзя, пока не придумаю, какой маскарад развести. Поможешь?
– Жека, не знаю, чем могу. Никому не верю. Попробую сейчас по приятелям своим подумать, есть пара человек, вообще никакого отношения не имеют к нашим делам. Просто телохранители. И если не объяснять ничего, просто сказать, что нужен водитель-охранник…
– Годится, – с ходу согласился Хохол. – Даже лучше. Привез, посидел в машине, отвез домой – без лишних слов. Давай, Леон, шурши, мы ждем.
Коваль с отрешенным видом смотрела на тарелку с бутербродами, которые поглощал Женька, но голода, очевидно, не испытывала. Лицо ее было бледным, хотя выглядела она все равно лучше, чем ночью.
– Как твоя голова, котенок? – осторожно спросил Женька, наливая ей чай.
– Хорошо, но сейчас не до этого. Я так поняла: охрану ты мне почти нанял.
– Даже не начинай, это я обсуждать не стану. Будет охранник, хоть что говори.
Она только рукой махнула – знала, что спорить с мужем по такому поводу бесполезно, лучше смириться.
– Мне бы к Мишке попасть, – вела свое Марина. – Хочу посмотреть, как он отреагирует на новость.
– Я бы радовался на его месте.
– Чему же? Тому, что вокруг начали умирать люди, как тогда, помнишь? Вспомни, ты ведь уже тогда со мной был. Началось с приближенных Бурого, потом на других перекинулось. Если бы я вовремя не сообразила, и нас с тобой могло не быть.
– Тебе просто повезло, что Бес пьяный растрепал насчет твоего Черепа, – буркнул Хохол, помрачнев, и Коваль удивленно вздернула бровь:
– Ты и к мертвому Черепу меня ревнуешь?
– Это длинный список.
Она подошла к нему, обняла, прижала его голову к животу.
– Ты такой смешной… Все прошло, их даже в живых уже нет, а я с тобой. И ты продолжаешь изводиться?
Он усадил ее на колени, крепко обхватил руками, прижался к шее губами, промычал:
– Я ничего не могу с этим поделать, уж прости. Я понимаю, что никогда не смог бы стать для тебя единственным, и это меня злит.
– Ты стал единственным. Даже больше, ты им остался. Никого нет, только ты.
Хохол только крепче сжал объятия. Он знал цену этим словам: в любой момент Марина может завести мимолетный роман или что-то вроде этого, так уж она устроена.
– Я знаю, Женька, что ты мне не веришь. Наверное, я заслужила это всей своей жизнью, и ты сто раз прав, не веря. Но я не привыкла скрывать, я всегда говорю тебе честно обо всем. Иногда даже в ущерб себе. Но врать не могу – противно.
Хохол взъерошил ее челку, заглянул в глаза. Коваль не улыбалась, не щурилась привычно, а смотрела серьезно и открыто.