«Сразу видно, в войнах не участвовал, друзей не терял. Хлебнем мы с ним, пока не поймет каково это кровью харкать».
— Примите благодарность от нас, мы внуки Сварожьи, просим вас помочь с делами нашими. Не оставьте своими милостями.
Выразив благодарность и озвучив свои просьбы, люди потянулись к выходу из капища. Монзырев остановившись, тронул за плечо волхва. Вестимир обернулся к нему.
— Послушай Вестимир, давно хотел задать тебе один вопрос.
— Спрашивай.
— Наш погибший товарищ, перед тем как принять последний бой, сказал, что он понимает язык печенегов. Почему это произошло?
— Помнишь, Анатолий Николаевич, то место у перехода, где вы прошли мембрану?
— Ну да, хорошо помню.
— Закрученные в узлы деревья, плохое самочувствие у людей, непонятно откуда взявшееся волнение, ощущение тяжести. Сейчас я могу сказать. При переходе не все могли уцелеть, кто-нибудь мог и погибнуть. Человека могло скрутить в узел, раздавить, разорвать. Это счастье, что все выжили. Так вот, при переходе каждый из вас приобрел какой-то дар, дар перехода.
— Что за дар? Я ничего не чувствую.
— Если ты не чувствуешь, это не значит, что ты его не получил. Он просто пока не проявился у тебя. Сегодня я попросил ученика для себя. Так вот, я выбрал. Это Вячеслав, черноглазый, мелкий мальчишка, он еще слегка картавит. Этот мальчик уже почувствовал в себе этот дар, боится его.
— И что же с ним не так?
— Он читает мысли собеседника и, причем на каком бы языке тот ни говорил, он будет знать, о чем он думает. Я воспитаю из него для себя замену.
— Очень хорошее качество. Но и позавидовать ему нельзя.
— Поэтому его надо успокоить, направлять и учить.
— Понятно. Значит надо ожидать неожиданностей и от других.
— Непременно.
Стемнело, жрец проводил Анатолия до ворот и на прощание сказал:
— Боярин, а тебе необходимо поменять имя. Нет у русичей и скандинавов имени Анатолий.
— Об этом я подумаю завтра.
Лучи утреннего солнца, ворвались через оконное стекло в комнату, прямиком упали на лицо. Андрюха дернувшись, открыл глаза. Полежав немного, блаженно потянулся всем телом. Из открытой форточки в комнату поступала приятная прохлада. Пошарив рукой по тумбочке, стоявшей сбоку от кровати, наткнулся на телефон. Поднеся его к глазам, нажал кнопку.
— Етическая сила — заорал он, сбрасывая одеяло на сторону и пружиной выскакивая из кровати, при этом говоря сам себе будто стороннему собеседнику.
— Через сорок минут построение. Опоздаю, опять Владимировичу за меня достанется, — мечась по своему холостяцкому жилищу, он в темпе напяливал на себя комуфлу, впихнулся в берцы, завязывая их практически на ходу.