— Вот как! И это все, наверно, благодаря вам. Я тоже немного познакомилась с библиотечным делом в Сент-Поле.
— Да, я слыхала. Но не могу сказать, чтобы я всецело одобряла библиотечные методы больших городов. Разве мыслимо позволять бродягам и всяким грязно одетым субъектам чуть ли не спать в читальных залах?
— Я знаю, но эти бедняги… Впрочем, я уверена, что вы согласны со мной в одном: главная задача библиотекаря — приохотить людей к чтению.
— Это ваше мнение? А мое мнение, миссис Кенникот, и я могу сослаться на слова библиотекаря одного очень большого колледжа, что первый долг добросовестного библиотекаря — сохранять книги в порядке.
— О-о!
Кэрол сейчас же пожалела об этом «о-о!». Мисс Виллетс сурово выпрямилась и перешла в нападение:
— Не знаю, может быть, в большом городе, где средства неограниченные, библиотеки и могут терпеть, чтобы невоспитанные дети портили и просто нарочно рвали книги. И чтобы нахальным молодым людям выдавалось больше книг, чем предусмотрено правилами. Но у себя в библиотеке я этого допускать не намерена!
— Что за беда, если ребенок испортит книгу? Зато он начнет читать. Книги дешевле человеческого ума.
— Да уж, что может быть дешевле, чем умы этих детей, которые целыми днями надоедают мне, потому что матери не смотрят за ними дома! Некоторые библиотекари готовы сюсюкать и обращать свои библиотеки в ясли или детские сады, но, пока я занимаю свой пост, в библиотеке Гофер-Прери будет тихо и прилично и книги будут в полной сохранности!
Кэрол видела, что остальные прислушиваются и ждут от нее неуместных возражений. И она отступила перед их неприязнью. Поспешила улыбнуться мисс Виллетс в знак согласия, демонстративно взглянула на часики и прощебетала:
— Как поздно! Надо бежать домой… Муж… Было так приятно!.. Пожалуй, насчет прислуги вы были правы: я избалована своей удачей с Би… У вас прямо божественный «райский кекс», миссис Хэйдок, вы должны дать мне рецепт… Прощайте, было очень приятно…
Она шла домой и думала: «Я сама виновата! Я была обидчива и слишком возражала им. Только… я не могу! Я не могу войти в их круг, если для этого я должна возненавидеть всех служанок, проводящих дни в кухонном чаду, и всех оборванных, голодных детей. И эти женщины будут моими судьями всю жизнь!»
Она не откликнулась на зов Би из кухни, — она взбежала наверх в пустую комнату для гостей и, охваченная страхом, долго рыдала в душной темноте, упав на колени возле тяжелой ореховой кровати с пуховой периной, покрытой красным стеганым одеялом.