— Насилу добудился, — признался он. — Вчера она из рейса, а сегодня в 23 часа ей снова лететь в Новосибирск. Однако даже благодарит за то, что рано разбудили. Дом у нас старый, — разговорился он, — до революции здесь жили артисты императорского театра его величества. Потом, когда появилась авиация, уже в двадцатых годах, его передали нам. Словом, живем не без традиций. А в будущем году уедем отсюда, в Чертанове заканчивается строительство современного высотного общежития.
— Входите, — раздалось из-за двери.
Девушка оделась, успела наспех причесаться. На ней были синие вельветовые брюки и голубая кофточка, светлые волосы небрежно схвачены двумя цветными заколками. Лишь припухшие глаза говорили о том, что она еще не успела полностью прийти в себя после сна.
— Простите за беспокойство, — начал Бердичевский. — Нам необходимо кое-что выяснить о вашей соседке по комнате. Вы живете вместе с Любовью Вересун?
— Это товарищи из прокуратуры, — вставил комендант. — Ты уж, Лариса, не обессудь…
— Ну, что вы… — Девушка слегка смутилась. — Да, Люба Вересун живет здесь, вот ее кровать. Я понимаю, что вы по делу. Так какие у вас вопросы?
Виктор вновь разложил на столе фотографии. Лариса без колебаний указала на изображение Жигулевой. Темные гладкие волосы, высокий лоб, серые большие глаза. Снимок был сделан анфас после наложения грима, по всем правилам оперативно-следственной фотографии.
— Только тут Люба чуть бледновата. Уж не заболела ли она? Последний раз я видела ее до Нового года, она только вышла с больничного.
— Вы не помните, чем она болела?
— Как не помнить. Все случилось глупо и трагично. Люба шла в общежитие. А неподалеку ехал парень на мотоцикле. На улице было скользко после дождя, мотоцикл занесло. Вот он и врезался в Любу. Сам ее до общежития довез, утром зашел, увидев, что нога распухла, повез на рентген. Любу положили в больницу, а мотоциклист к нам потом еще несколько раз заходил. Приятный такой молодой человек. И его жаль, и Любу. Ее вызывали в милицию, парня тоже.
— Припомните, пожалуйста, когда это произошло?
— Прошлым летом, кажется, в августе, может в начале сентября. Месяца три Люба находилась на больничном. В октябре или ноябре она вышла на работу, хотя еще хромала. Потом у нее были рейсы в Сибирь: Иркутск, Новосибирск, Якутск. Нога болела, но Люба бодрилась, говорила — до свадьбы заживет. Зимой перед Новым годом, она позвонила нам и сказала, что ей предлагают в Якутске или Магадане поработать год на очень льготных условиях, и она решила остаться. Оформление переводом, северные, премии — в общем, выгодно. Но общежитие терять не хотела и попросила меня и Ирину никому о переводе не говорить. — Девушка виновато взглянула на коменданта: — Вы простите нас, Василий Семенович, уж очень она просила…