— Да за такие штучки вас надо мигом из общежития выставить, — вскипел комендант.
Бердичевский жестом остановил его: — Продолжайте, Лариса.
— Потом, уже после Нового года, Люба позвонила еще раз. Сказала, что все в порядке, заработки высокие. Нас она попросила передать ее вещи знакомому летчику, который забежит в общежитие, когда у него будет рейс в Москву. Летом, по возвращении, обещала сводить нас в хороший ресторан, «Прагу» или «Пекин», на выбор.
— Вы видели Любиного знакомого?
— Я лично — нет. — Девушка начала растирать лодыжку правой ноги. — Затекла, — пояснила она, по-детски подпрыгивая и болтая ногой. — Ох, кажется, отходит, мурашки бегут.
— Пройдись энергичней, — посоветовал комендант.
— Или покрутите обруч, — предложил Виктор, имея в виду гимнастический круг, засунутый между шкафом и кроватью.
— Как-нибудь в другой раз, если представится случай, и только для вас, — отшутилась Лариса, вогнав Тропникова в краску. Нога у девушки отошла, она продолжила: — Любиного знакомого я не видела, с ним разговаривала Ира. Говорит плотный такой дяденька, лет тридцати, веселый и болтун. Сказал, что с Любой все в порядке, взял чемоданы, саквояж и ушел. Вещи мы собрали заранее. Больше Любаша нам не звонила. Правда, на восьмое марта от нее была открытка с поздравлением.
— У вас она сохранилась? — поинтересовался Бердичевский.
— Вряд ли, может быть, у Ирины? Текст, помню, напечатан на машинке, адрес тоже.
— Значит, каких-нибудь вещей Вересун в комнате нет. Тогда, может быть, фотографии?
Лариса достала из тумбочки большой альбом, стала медленно перелистывать страницы. Фактически альбом ничем не отличался от других, подобных ему собраний фотографий. На первых страницах мелькало лицо веснушчатой девчушки, вероятно, самой Ларисы. Потом девочка стала постепенно взрослеть, пока не превратилась наконец в симпатичную девушку в форме «Аэрофлота».
— Вот тут мы втроем. — Лариса указала на одну из фотографий. — Это в прошлом году на Первомай. Прекрасный тогда выдался день.
С цветного снимка улыбались три девушки. На шее одной трепетал яркий оранжевый платок.
— Вот это Люба, — уточнила Лариса.
— С вашего позволения, мы на время возьмем эту фотографию, — сказал Бердичевский.
Больше снимков Вересун в альбоме не оказалось.
— Если вам этого мало, можно еще у Ирины посмотреть, — предложила девушка.
— Когда она возвращается?
— Обещала завтра утром прилететь. Потом у нее два свободных дня. Она говорила, что за город собирается, кажется в Архангельское.
— Вот и чудесно, — Бердичевский встал. — Завтра после обеда мы ждем ее у себя, Архангельское придется отложить. Виктор Сергеевич, выпишите Ирине повестку. Вас, Лариса, попрошу никому не говорить о нашем визите, кроме Иры, разумеется. Оставьте ей записку: если у нее есть фотографии Вересун, пусть их обязательно захватит в прокуратуру.