– Леша, не надо! – Ольга чуть не вцепилась ему в руку, но вовремя отдернула пальцы, сообразив, что ни в коем случае нельзя мешать Лешке управлять машиной. – Он не выдержит!
– Должен! – зло скалясь, бросил Лешка. – Обязан, сволочь! Одну машину обязан просто выдержать!
– Нет…
– Да, Оля… у нас иного выхода нет. Проскочим, и все… мы оторвались, и нам ничто не угрожает. Ты посмотри, как лежат бревна…
На сто процентов Лешка не был уверен, что получится, но что-то ему подсказывало, что надо. Интуиция? Которая всегда выручала храбрых и сильных? Или самонадеянность и глупая бравада, которая именно так вот и загоняет в могилу храбрых и сильных. Если бы мостик не выдержал и машина ухнула вниз, вместе с бревнышками и жердями, Лешка бы даже не удивился. Это было своего рода отчаяние, чувство безысходности. Последний шанс.
И мостик выдержал. Это было удивительно, но шесть рядов бревнышек, настеленных поперек речного русла, и жерди, которыми они были застелены и перевязаны, выдержали вес машины. «Уазик» влетел на настил, Лешка всем своим естеством почувствовал, как настил угрожающе прогнулся под машиной. Казалось, еще миг, хоть доли секунды задержки на этом хлипком мостике, и все. Но «уазик» буквально взрыл глубоким протектором колес жерди, разбросал их, сдвинул бревна и, как нашкодивший пес, отбросил часть из них назад. Мостик рассыпался, как игрушечный.
Лешка притормозил, круто переложив руль вправо, и оглянулся. Все, с улыбкой подумал он. Теперь пусть ищут брод. А речушка эта чем дальше, тем шире и глубже, и берега у нее болотистые.
– Вот так-то! – щелкнул он весело Ольгу по носику и врубил скорость. «Уазик» взревел и понесся вдоль берега реки, оставляя вдали и домик, и разбитый мостик, и смертельную опасность, которая подобралась к ним только что так близко, что на шее Лешка успел почувствовать ее ледяные сжимающиеся пальцы. Но теперь все позади. Теперь они оторвутся…
Первыми людей увидела все же Ольга. Она сидела справа от Лешки, поэтому, когда двое неизвестных в черном и с каким-то орудием в руках выскочили из-за кустарника, она закричала. Женщину обуял ужас, потому что она была беззащитна, тонкий металл кузова машины не защитит от пуль, а люди поднимали орудие и уже целились. И не было спасения, некуда было спрятаться.
Ольга зажала голову руками, не слыша, а лишь чувствуя через пелену ужаса, что Лешка что-то говорит или спрашивает, или тоже кричит. А сзади сильными толчками воздуха ударили выстрелы, даже очереди. Страшно было осознавать, что вот только ты ощущала состояние безопасности, чудесного и надежного спасения и все… и снова опасность и еще более ужасная. Смерть, смерть, смерть… За что?