И снова Ольга взяла себя в руки. Стиснув зубы, зарычав, как раненая волчица, и открыв глаза, она повернулась на сиденье и храбро посмотрела назад. Она знала, что страху надо смотреть в лицо, тогда он не так страшен. Опасность страшна, когда она сзади, когда она из темноты, когда ты ее не видишь. И людей сзади она уже не видела, потому что «уазик» прошел поворот русла реки, борта русла стали понижаться, и можно было спуститься и ехать вдоль воды. Но Лешка почему-то сбавлял и сбавлял скорость.
– Лешка, зачем..? – Ольга замерла, а потом схватила обеими руками руль.
Ее единственный защитник, ее надежда и опора, все больше и больше склонялся побелевшим лицом на руль. А куртка на его правом плече наполнялась кровью. И вообще в кабине стоял сильный запах крови. И стекло впереди, оказывается, было пробито пулей в нижней части, почти над приборной панелью.
– Скорость, – громко шептал Леша, – переключи передачу на вторую… не могу больше.
– Леша, надо остановиться… кровь же… я не знаю, как переключить… Где это?
– Ко мне и назад… подожди, я выжму сцепление… а черт, давай прямо так…
Со скрежетом под полом рычаг все же куда-то что-то включил, хотя Ольге показалось, что она просто что-то сломала внутри. Лешка застонал, и машина пошла ровнее, только гудение мотора стало сильнее. Он управлял машиной только правой рукой, но глаза у Лешки были уже сонные и часто закрывались. Ясно было, что он слабеет от потери крови.
– Леша… надо же перевязать тебя, – взмолилась Ольга. – Ты сверни вон туда за бугорок. Я тебя перевяжу, а потом сама поведу… Я сумею, правда!
И тут она посмотрела вперед, и внутри у женщины все похолодело. Лешка поехал немного не в ту сторону, куда она показала. Наверное, ему было уже так плохо, что он плохо понимал. Ольга хорошо видела, что с юго-западной стороны лощина была темнее. Здесь больше солнца, здесь подтаивают вечномерзлые грунты. Ольга кинулась всей грудью наваливаться на руль, но поняла, что слишком поздно. Колеса машины врезались в кашу под плотным ковром мха. Скорее всего человека этот ковер выдержал бы, но машина, которая весила больше тонны, стала зарываться в грязную жижу, в кашу из подтаявшей земли и подгнившей растительности. Грунт не держал, и машина стала погружаться, все еще гребя всеми четырьмя колесами.
Вот она дернулась и заглохла. Это Лешка почти потерял сознание, и его нога соскользнула с педали. А машина все погружалась. Эх, чуть бы правее, застонала Ольга в голос и открыла дверку.
– Леша, надо вылезать! – Ольга стала тормошить Алексея, шлепать его по щекам.