Троллейбус двигался по Гродину с присущим этой породе транспорта спокойствием. Ехать предстояло через весь город, так что оставалось время передумать множество мыслей, наблюдая за тем, как город одолевает поздняя осень.
Если в ноябре выпадали солнечные дни, Гродин казался обманчиво уютным. Остатки желтых листьев на деревьях под светло-синим чистым небом и особый запах, сочетающий городской смог и влажный аромат холодной грязи, заставляли думать о том, как мало осталось до зимы, до настоящих холодов. Зима незаслуженно виделась смертью, осень – также необоснованно представлялась финальным этапом чуть ли не всей жизни. На фоне прощальной синевы горожане как-то тоскливо хмелели, а то и пускались во все тяжкие – напивались по вечерам, разводились или торопились жениться. Вот и сейчас – по улице, сигналя, несся свадебный кортеж, снова напомнивший Фене Валерку. У них не было свадьбы, они не хотели этой ерунды, но женаты-то были.
…Хасаев жил в том же дворе, что и Кокарев, потому и машину держал напротив подъезда Олега. Феня не угадала, которая из машин, стоящих на парковке, принадлежит шантажисту. Вошла в подъезд (домофон не работал) и поднялась на второй этаж. Дверь в квартиру Хасаева оказалась приоткрыта.
– Эй, – сказала Феня. – Я пришла за записью.
Она вошла в узенький коридорчик имени Хрущева, заваленный коробками из-под фруктов, пакетами, грязный и унылый. Уже там Феня почувствовала, что Хасаева ей не увидеть.
Комната от коридора не отличалась – снова коробки, пакеты. Заглянув мельком в коробки, Феня увидела игрушечных пушистых зверей. Наверное, Хасанов торговал ими – привозил из какого-нибудь цеха и сдавал оптом в магазины.
В углу комнатенки лежал матрас с замызганным бельем, окно было завешено простыней, прибитой гвоздиками к деревянной раме. Запах в квартире – особенно после свежего холода улицы – стоял омерзительный: туалет, горелая еда, нестиранные вещи… Феня выглянула на балкон, прошла на кухню. Ощущения стали фактом: Хасаева в квартире не было. И, что гораздо хуже, не было ни видеорегистратора, ни карты памяти из него.
Озадаченная Феня решила позвонить Васе. Он сильно отругал ее – за беспечность, за скрытничество, за недоверие, за все. Потом пообещал приехать с экспертом-криминалистом из частной лаборатории, которая проводила экспертизу для «Просто Бонда».
Феня осторожно прикрыла входную дверь и вышла на балкон курить.
Примерно через полчаса прибыл Вася и эксперт, оказавшаяся милой дамой лет сорока пяти. Она походила на деловитую домохозяйку, и с ней вся эта серьезная деятельность в перчатках и с разными криминалистическими приспособлениями выглядела как кухонная хлопонтя.