— Кто… кто вы?
— Вы не помните меня, сеньорита? Я — брат Лоренцо. Марко.
— Марко? — ее голос дрожал. — Что ты делаешь?
Она подошла ближе. Я подумал — хорошо, если последнее, что я увижу в жизни, будет ее лицо.
— Вы все так же прекрасны, сеньорита. Совсем не изменились, — торопливо нес этот осел.
— Что ты делаешь?
Глаза застилали слезы боли. Я отчаянно моргал, но все, что видел, — подол платья и атласную туфельку в луже крови.
— Скоро монстр будет мертв, обещаю. А сейчас… вам лучше выйти. Это зрелище не для леди.
Звякнул металл.
— Зачем это? Похоже на инструменты врача.
— Я остановлю кровь, потом увезу его. Мы хотим изучить таких, как он. Разобраться, как контролировать их, заставить служить людям. Обещаю, он заплатит за все свои преступления и умрет в муках. А потом я вернусь, чтобы снять с вас эту мерзость.
— Подожди, дай взглянуть, — теперь голос Франчески был тих и задумчив. — Поверить не могу, что он — побежден. Мне казалось, это невозможно.
Она опустилась на колени, и я смог увидеть ее. Это был лучший прощальный подарок от жизни, какой я мог просить.
Пальцы девушки сомкнулась на рукояти меча.
— Знаете, я всегда восхищался вами. Ну конечно не знаете, я же не говорил. Помните, как я приходил к Лоренцо? Вы тогда отдали мне цветок, который носили в волосах. Я потом засушил его и хранил…
— Помню. Прости, Марко.
Он рухнул рядом. Лезвие вошло в горло. На лице застыло выражение безграничного удивления.
Франческа склонилась надо мной.
— Элвин! Не смей, слышишь, ты, не смей умирать!
Треск ткани. Боль оживилась, вгрызаясь в культю стальными зубами.
Франческа выкрикивала мне в лицо еще что-то, но я не слышал. Мир утонул в беззвучии.
Хотел сказать ей что-нибудь на прощанье. Не смог.
Все заволокло красным, и милостивая Леди Боль наконец выпустила меня из своих объятий.
* * *
Я не умер. Когда сознание вернулось, обнаружил себя в кровати. Не удалось и утешиться спасительными иллюзиями, что все это лишь ночной кошмар. Стоило открыть глаза, как стерва память взялась за меня.
Левая рука лежала поверх одеяла бессмысленным обрубком, и я малодушно пожалел, что остался жив. Но рядом, присев на краешек кровати, дремала Франческа. Стоило шевельнуться, она проснулась.
— Элвин! Тссс… лежи. Все хорошо. Доктор скоро придет.
«Зачем ты это сделала?» — хотел я спросить у нее. С губ сорвался только хриплый шепот.
— Молчи! У тебя еще и голос сорван. Доктор Альпин сказал: полный покой. На, выпей.
Перед губами возникла чаша с отваром, пахнущим травами. Я послушно сделал глоток и снова закрыл глаза. Хотелось сбежать. Реальность вызывала тошноту, и я позволил сну унести меня прочь.