Когда и как мы очутились в кресле?
…Волосы у него мягкие, их приятно пропускать меж пальцами.
…А крючки на камзоле ужасно тугие и неудобные.
Шнуровка моего платья уже наполовину распущена. Он пытается стянуть его, скользит губами по коже. Пальцы ласкают грудь сквозь одежду, я всхлипываю и понимаю, что еще немного — и отдамся ему прямо в этом кресле, а это как-то неправильно…
— Стой! — шепчу я. — Не надо.
Он отрывается от меня, чтобы простонать:
— Почему? Я хочу тебя, Фран.
От страсти в его голосе, от неприкрытого вожделения во взгляде чуть ноют соски и низ живота. Я тоже его хочу! Боги, даже не думала, что могу так хотеть мужчину…
— Не здесь же, — беспомощно говорю я. — Как девку, в кресле…
— Пошли наверх.
Мы поднимаемся по лестнице, не прекращая тискаться и целоваться на каждом пролете. Одежда… она не нужна — только мешает. Сорвать бы ее скорее, прижаться к нему, почувствовать жар его кожи…
Мы вваливаемся в его комнату, и я толкаю его на кровать:
— Подожди! Я хочу тебя раздеть. Сама.
Он тяжело дышит, пока я нарочито медленно, поддразнивая, расстегиваю крючки и пуговицы. Камзол, а потом и рубаха летят на пол, я провожу ладонями по его груди, глажу еле заметную сетку старых шрамов, наклоняюсь, чтобы потереться щекой и оставить дорожку из поцелуев, расстегнуть пряжку пояса…
Его хриплый голос:
— Я тоже хочу тебя раздеть. Но не уверен, что у меня получится.
— Не надо, я сама.
Мое платье и нижняя сорочка ложатся рядом с его одеждой. А я вдруг краснею и теряюсь. От понимания, что сейчас будет, от мыслей о своей неопытности и просто от того, что мы оба обнажены, а в сумерках Изнанки слишком ярко проступают контуры, темнота волшебного мира бесстыдна, она не скроет наготы…
Повелительное:
— Иди сюда, Фран.
И горячие объятия.
Элвин
Я отстранился после первого же жадного поцелуя, чувствуя, что теряю голову. Слишком давно об этом мечтал, чтобы все закончилось позорно-торопливой разрядкой. И слишком хотел, чтобы для нее это стало чем-то особенным.
— Что случилось?
— Подожди.
Несколько глубоких вдохов. Теперь я не спешил, скользя губами по ее коже. Ямка меж ключиц, твердые горошинки сосков, живот и ниже…
Она ахнула, попробовала свести ноги и простонала:
— Не надо.
— Почему? Тебе не нравится?
— Нравится, но это неправи…. А-а-а-а-ах!
После она только содрогалась и тихонько вскрикивала, пока не дернулась, чтобы застонать и обмякнуть.
— Тссс… мы только начали. — В ответ на это обещание она глубоко, судорожно выдохнула и спрятала лицо у меня на груди, словно стыдилась.
— Франческа, посмотри на меня. — Она помотала головой. — Ты что — стесняешься?