А после мы лежали, обнявшись, и я чувствовал сумасшедшую нежность, желание защитить и сделать счастливой эту женщину. Возбуждение отпускало неохотно, звало повторить. Снова входить в нее, слышать ее крики, чувствовать, что владею ею целиком и безраздельно.
— Ох, я никогда не думала… то есть я всегда думала: отчего мужчинам так важны эти смешные движения.
Я почувствовал, как губы расплываются в самодовольной ухмылке.
— Похоже, оба твоих мужа были неумелыми придурками. И если первого извиняет хотя бы неопытность, то второй…
Теплая ладонь закрыла мне рот:
— Ты обещал!
Я приник губами к ее запястью. Туда, где под тонкой кожей часто, нервно бился пульс.
— Не буду. И не собирался.
Франческа прижалась чуть теснее и шепнула: «Спасибо».
— Эх, мне ужасно не хватало второй руки. Мне ее везде не хватает, даже в таком занятии, где, казалось бы, не руками орудуешь.
Она сердито стукнула меня кулачком по плечу:
— Пошляк!
— Разве это пошлость? Чистая правда. То есть можно, конечно, и руками, я потом покажу — как.
— Замолчи!
— Ммм… сеньорита так мило смущается. Словно и не была замужем. Кстати, не надейся, спать сегодня не будем. Сейчас продолжу тебя растлевать. Как ты относишься к тому, чтобы повторить?
— Ненасытное чудовище! Дай отдохнуть. Ты всегда такой?
— Не настолько. Ты сводишь меня с ума.
Я погладил ее шею. Абрис ошейника чуть светился в темноте. От мысли, что эта кожаная полоска подтверждает мое право на Франческу, что она носит ошейник добровольно, потому что желает быть моей, я снова захотел ее.
— Никогда не говорил, но эта штучка меня дико заводит.
— Меня тоже, — шепотом призналась сеньорита. — Так странно. Мне нравится думать, что я тебе принадлежу.
— И кто был прав? А ты столько ныла, чтобы я его снял.
Она зашипела и снова стукнула меня:
— Какой ты все-таки…
— Какой? — Розовый бутончик соска послушно съежился под моими прикосновениями.
— Наглый и неснос… Аххх, сделай так еще раз.
— Конечно, — я снова чуть сжал пальцы, получив в награду возбужденный вздох. — Так что насчет «повторить»?
— Подожди чуть-чуть, ладно? И я хочу тоже сделать тебе приятно. Только не умею ничего… почти.
— Невелика премудрость. Научишься. И я покажу, как мне нравится.
Несколько минут мы лежали обнявшись. Ладошки Франчески робко путешествовали по моему телу. Одна из них наткнулась на свежий рубец, замерла.
— Слышала, что сказал доктор? Шрамы украшают.
— Ты и так красивый.
Она спустилась ниже, прильнула щекой к животу и поцеловала след от кинжала Марко. Мне немедленно захотелось, чтобы она поцеловала еще ниже, но, учитывая ее неопытность, было подозрение, что сеньорита оскорбится, услышав такую просьбу. Не все сразу.