– Никакая я не феминистка. И да – точно, это не он, – покачала головой я. – Но – из-за него.
– Я так и знала! – всплеснула руками Маша. В нашем отделе уже никого не было, тихо жужжали компьютеры, где-то вдали без устали звенел телефон, но мы уже давно привыкли отфильтровывать посторонние звуки. – А ты что? Почему ни одной проблемы не проходит мимо тебя? Неужели нельзя было не лезть?
– Ты мне хоть слово дашь вставить или дальше продолжишь эту аудиоатаку? – возмутилась я, пытаясь увернуться от пристального изучения моих синяков. Вернее, синяка. Маша была единственной, кто, говоря это «он», имел в виду правильного плохого парня. То бишь Сережечку, мужа моей сестры Лизаветы, решившего устроить нам с нею праздник Восьмое марта. Устроил, ничего не скажешь. Я до сих пор в себя прийти не могу. Впрочем, могло быть и хуже.
– Тебе нужно сделать компресс, как ты не понимаешь! А Лиза? Он ее не тронул? Что опять случилось? Почему он не угомонится никак? – возмущенно кудахтала Маша.
– Во-первых, Маша, он не трогал ни меня, ни Лизу. Я же тебе сказала, это не он.
– Но из-за него.
– Не одно и то же, – покачала головой я. – А во-вторых, ты просто не представляешь, насколько мне интересно получить ответы именно на эти же самые вопросы! Почему он не угомонится? И на черта это надо Лизке? А? Потому что лучше бы он меня ударил вчера, чем то, что он устроил на самом деле!
– А что он устроил?
– Не важно! Кошмар он устроил. Праздник, семейный вечер!
– Ромашка, что ты на меня-то кричишь? Я-то тут при чем? Не хочешь рассказывать – не надо. И мне вовсе не интересно, чего там еще беспутный муж твоей сестры устроил. Скажи лучше, тебя-то саму уволили или нет? А то Постников чуть ли не джигу-брыгу пляшет, говорит, что всегда знал, какая ты проститутка.
– Да не уволили меня. Нашла кого слушать. Проститутка?
– А тебя Крендель мой видел?
– Твой? Между прочим, не пойман – не муж. – Я невольно приподняла одну бровь, скептически относясь к тому, как Маша уже считала нашего Георгия Михайловича «своим». Машка отвернулась и фыркнула.
– Повезло тебе, что ты программер. В вашей дыре никакого дресс-кода, только разве что голой не рекомендуется приходить. А так – никому нет дела. Если бы у нас с синяками ходили, сразу бы всех поувольняли.
– А если я работник хороший? Разве это не мое дело, с синяками мне ходить или нет? Может, у меня мода такая? – насмехалась я. – Ладно, чай будешь? Или уже не можешь больше?
– Можно подумать, что если бухгалтерия, так один только чай и пьем.
– Почему один. С эклерами. А за конфеты – спасибо, но я есть чего-то не хочу, забирай обратно, – подразнила ее я. Маша отвернулась в сторону, посмотрела на скомпилированную модель аварийных разливов нефти. На этот раз модель работала пристойно, нефть переливалась через края контура и растекалась сложными рельефными струями по виртуальной модели. Все работало так, что вызывало определенное беспокойство. Если все хорошо, значит, ты просто плохо смотрел.