Я вздрогнула, возвращаясь в суровую реальность. Забрав из окошечка дежурной аптеки пачку с таблетками и проигнорировав инквизиторский взгляд аптекарши, побрела домой. Мы с Лизаветой жили всего в паре кварталов друг от друга. Когда папа переоформлял квартиру на сестру, он мечтал, чтобы мы могли хоть каждый день ходить друг к другу в гости. Что ж, его мечта сбылась.
Уже подходя к дому, я вдруг подумала, что хорошо бы было, если бы мама уже спала. Тогда мне не придется снова врать ей про нападение на меня злодеев-хулиганов. Не могла ж я ей сказать, что попала под руку, разнимая пьяную драку с участием будущего законного супруга ее любимой дочки Лизы! Нам еще предстояло как-то объяснить маме, что Лизавета и Сережа женятся и что маме предстоит стать не только тещей, но и второй раз бабушкой. Сережа маме не нравился, как и мне. Много раз она говорила Лизе, что той повезло, что Сережа оказался женат. Сплошное разочарование.
Мама, к счастью, спала. Я тихонько проскользнула в ванную. Не включая воду, я долго стояла и смотрела на себя в зеркало, пытаясь понять, что же сделала не так и как теперь все исправить. Лиза снова беременна. А я стою: лохматая, худощавая – ходячее недоразумение с тревожным взглядом серых глаз. Темные круги под глазами вместо макияжа. Вообще, я не уродина, вовсе нет. Помню, как в Сочи шла по набережной, высокая, угловатая и немного неуклюжая, в темно-синем трикотажном платье на тонких бретельках, с открытой спиной, и в босоножках на высоком квадратном каблуке. Все на меня смотрели. Волосы я тогда подобрала вверх, подколов их «крабом», накрасила губы, на нос взгромоздила солнцезащитные очки, хотя дело шло к вечеру. Я была так влюблена, что не хотела ничего замечать, ни о чем думать. Все было хорошо. Сколько лет прошло, пять? Да, мне было тогда двадцать два, а синее платье я купила на центральном рынке после долгих уговоров. Я могу быть красивой, но не хочу, боюсь. Что-нибудь опять пойдет не так, и кто-то будет страдать. Как тогда, пять лет назад. А платье мне тогда очень шло, и загар. Нужно взять Вовку, бросить Лизку с Сережей и махнуть в Сочи. Или вообще – в Болгарию. Подумаю. Придет лето. Пусть оно только придет. Сначала пройдет март, потом придет апрель. Апрель… Игорь Вячеславович… Малдер…
Я же так и не смогла уснуть, при этом совершенно забыв про таблетки, которые прописал мне Малдер. Склероз подкрался незаметно. Вертелась, переключая каналы, вставала и смотрела из окна нашего десятого этажа на Ленинский проспект, дышала холодным, влажным воздухом и слушала шум дороги, резкие звуки автомобильных сигналов. Часа в два ночи написала Лизке.