Воины, тем временем, оттаскивали Брогу на другой край поляны и укладывали под кустами.
— Не будет розмирья, — повторил радимич, вернувшись.
Стимар не стал сопротивляться, а только сказал:
— Кровь Гласа Даждьбожьего на вас. Пожалеете не по-доброму.
— Ныне же отнесем Гласа Даждьбожьего в лодье с дарами к вашим межам. Ныне же принесем жертву, княжич Туров, — ответил князь, отвесив земной поклон своему пленнику. — И ты, княжич Туров, пожалеешь о том, что был принят родом Лучиновым не по своей воле. Говорю тебе: не по-злому пожалеешь, а по-доброму. И на полночь ты не пройдешь ни на шаг, как того и хотел. То будет уже наша, а не твоя, забота.
Хитро задумал Лучинов княжич: одни радимичи продолжали крепко держать Стимара за руки, другие так же крепко взяли его за щиколотки и оторвали от земли. Так они и понесли Турова княжича в свой град, будто он был не живым человеком, а бревном.
Как только радимичи покинули Велесову Рощу, сразу опали в ней с осин все листья, и ветер, свившись вихрем, собрал листву в Велесовой яме и вокруг нее на четыре шага.
Три дня искали радимичи в Велесовой Роще тело жреца Турова, но так и не нашли. Они нашли только целую и невредимую стрелу, пронзившую сто сорок семь красных осиновых листьев, если считать от оперения к острию, и сто сорок восемь, если считать от острия к оперению, которое тоже стало красным и похожим на обмакнутое в кровь крыло. Можно было подумать, что кто-то из радимичей выстрелил в Велесову Рощу из лука наугад в час самого сильного листопада. Сто сорок восьмой лист оказался черным, он был холоднее других и весил не меньше мертворожденного младенца. Его бросили в Велесову яму, и лист сразу провалился на самое дно, проломил одну из древних коровьих лопаток и остановился там, куда не дотянуться ни рукой, ни словом.
С тех пор радимичи стали окрашивать оперения своих стрел в осенний закат, и с тех же пор все их стрелы попадали всякой добыче — птице, зверю или инородцу — точно в левый глаз, а если промахивались, то обязательно убивали птицу-зарянку.
На месте Велесовой ямы на другой год образовалось круглое лесное озеро, никогда не мутневшее и не зараставшее тиной. Когда в него заглядывали, то видели внизу только пробитый стрелою глаз, зрачок которого сделался дном. Смотреть в него было страшно, но зато тот, кто осмеливался заглянуть, до конца жизни спал спокойно и совсем не помнил плохих снов.
Посох, с которым старый Богит ходил по земле за пределами святилища, как люди ходят с длинным шестом по болотам, проверяя, где топкие места, — тот чудесный посох тоже пропал из Велесовой Рощи. Через три года после его пропажи стали говорить, что посох сам вернулся в святилище, спустился на дно священного озера и пустил там корни.