— Говорил мой отец, князь Лучинов, — гордо сказал радимич. — А я передаю тебе, как было сказано отцом. Мы же не страшимся твоей силы и иных богов. Мы примем тебя на свою землю. Мы ведаем, что твои потомки, княжич Туров, запашут старые межи и протянут новые. На самом окоеме земель. Мы ведаем тайную силу твоей крови. И твоего семени. И примем твою силу.
Наконец постиг княжич, чего хотят от него радимичи, зачем следили за ним и оберегли в Велесовой Роще его жизнь. Постиг и то, на какое счастье они позарились.
«Ты, отец, заварил густую кашу, теперь она полезла через край горшка! Всем не только языки, но и ноги пообварит!» — горько подумал Стимар, опять не зная, как держать себя — то ли вправду страшиться ему великого розмирья, то ли потешиться ему сначала над великим замыслом радимичей.
Он плюнул на ладонь, быстро растер, будто из плевка захотел по-древнему вызвать огонь, и, когда поднялся с ладони едва заметный лоскуток пара, сдул его через край Велесовой ямы. Красные листья осин посыпались сверху вниз по дуновению Велесова ветра и повисли радугой-тропой над той ямою.
— Нет мне пути на полночь, как только через яму, — сказал он радимичам, стараясь не рассмеяться. — Пойду вниз — наверху не дождетесь. Княжич Лучинов, перекинь через яму мост своим крепким словом — тогда пойду.
— Не ведаю такого слова, — смутился чужак.
— Сходи в свою землю, позови на это место отца, — предложил Стимар. — Может, он знает. Мы подождем, хоть и слова не дадим. Между межами слова не дают.
У него за спиной не выдержал догадливый Брога и то ли засмеялся, то ли весело залаял по-собачьи.
Княжич Лучинов наконец смекнул, какова корысть северца и крикнул по-соколиному. Не успел Стимар отскочить от ловцов, как радимичи, перепрыгнув через мертвого Богита и замочив ноги в его тени, крепко ухватили Стимара за обе руки и своей силой приковали к месту, а их, радимичский, княжич наступил ногой на горловину дорожной сумы северца.
Хватило ловцов и на слобожанина. Дотянуться до рукоятки ножа он успел, а показать жало ему не дали — свалили на землю, вывернули руки, придавили коленями хребет.
— Твоему отцу на виру овец не хватит, — прохрипел снизу Брога, раздувая в стороны сухие травинки, защекотавшие ему ноздри. — Слобода за меня много запросит… Двух розмирьев от двух родов твоему отцу не потянуть — и пояс у него треснет, и пуп развяжется.
— Не будет розмирья, — твердо сказал радимический княжич и повелел приподнять Брогу.
Едва подняли того на две пяди, как радимич вынул свой меч и, взяв у корня лезвия, стукнул слободского рукояткой по затылку. Брога обвис. Радимичи живо стреножили его веревками, а их княжич, достав засапожный нож Броги, отбежал на два десятка шагов и воткнул его в одну из осин на высоте роста так, чтобы тот, когда очнется, заметил не сразу и до первого пота устал бы прыгать по-воробьиному.