[35]. Малой свернулся под соломой, на дровнях, так, что и в отцовых горстях уместился бы, и там замер, затаил дыхание. Холопы
[36] тронули коней, направляясь за строевым лесом, подрубленным месяцем раньше, и, когда мамки хватились, что в кремнике княжий выводок не полон, им, бабам, поздно уж было тужиться-открывать ворота и бежать следом.
Последыш под хруст снега под полозьями утек с последних дровней и откатился в кусты. По началу пути повезло ему: после оттепели наст что на поле, что в лесу, стал крепок, — и, как только скрылась порожняя подвода среди деревьев, он зайцем припустил через поле к дубраве. Запасся он и на случайную беседу с волком, и на толковый разговор с водяным. Волка он не боялся, зная, что, как начнут грохотать в лесу порубщики, так даже угрюмый и бесстрашный волк-бирюк пригнет уши и, подобрав бока, отойдет подальше от стука, а стучать-то свои собирались дружно неподалеку от омута. Для волка был готов нож. Да и большое долото, которым предстояло колоть лед пригодилось бы ножу в подмогу. Для водяного же была припасена золотая ромейская монета, найденная еще по осени посреди полуденной дороги. Много добра привез отец из последнего гона на Поле, ломились телеги, нелегко было усмотреть за всякой мелочью. Старшие братья не по одной такой монете припрятали по всем щелям в срубах и углах.
Уже у самого омута, под обрывом, дважды нырял последыш с головой в снег, и потом, выбравшись и зло отплевавшись, жалел, что побоялся прихватить с собой в розвальни свои маленькие лыжины.
Лед был еще крепок, хотя на самой стрежени уже начал синеть. Покружив по заливу и постучав там да сям по льду долотом, последыш решил, что как-нибудь обойдется водяной и без широкой проруби, а хватит ему одной маленькой лунки, в которую сумеет проскочить монета. Главное — потом припасть к лунке и, как в стариковское ухо, прокричать в нее ясно тот заговор, что он слышал от старшего брата, Коломира.
Выбрал он на льду посреди залива место самое темное и на вид подо льдом самое глубокое и принялся тюкать в него долотом поначалу тихонько, чтобы омутного деда не разбудить заранее, а потом, видя, что лед сопротивляется побудке, разозлился и стал уж грохать по нему с плеча, только жмурясь от острых брызг.
В тот час и Брога не сидел дома. На Слободе со свободой легче было, все — охотники. Как научился ходить, так иди куда хочешь, добывай, что найдешь. Накануне он пообещал старшим, что принесет давно выслеженную им лису, свою первую настоящую добычу. Старшие и смеятся над ним не стали: седьмой год малому — пора. Сами стали снаряжать его с макушки до пят. Наладили маленький лук, вручили маленькую сулицу и нож для обороны от других охотников, мохнорылых и зубастых. Еще положили в суму сломанную лисью кость, наговорив на нее, что положено. Наконец поставили малого на просмоленые лыжицы и дали для верности глаза и быстроты ног крепкий подзатыльник, полагавшийся всякому по первой охоте.