– К-карпов, – заикаясь, назвал свою фамилию мужчина лет тридцати трех, с большими руками-лопатами деревенского работяги. Охранник поставил в бумагах галочку и выдал ему стопку постельного белья, полотенце и кусок мыла.
– Коробин, Боря, – пробормотал лопоухий парень и, получив белье, устремился к койке, бросил свой мешок на нижний ярус.
– Соловков, – следующим буркнул качок без намека на шею.
– Рокотовский.
Саша Рокотовский зашел, не торопясь, в числе последних. С бельем направился к койке, занятой Коробиным. Тот как раз отошел к высокому окну, попытался допрыгнуть, чтобы посмотреть на улицу. За это время Саша одним ленивым движением скинул мешок Коробина на пол, туда же стопку его белья и сам лег, заложив руки за голову. Верхний ярус этой койки был сломан и поэтому пустовал.
Борька Коробин бросил попытки посмотреть в окно, развернулся и увидел Сашу. Растерянность на его лице сменилась злобой, когда он увидел свое белье, валяющееся на полу.
– Слышь… Че ты тут разлегся? – Борька даже пнул ножку койки от злости. – Мое место.
Саша посмотрел на него с угрожающим прищуром. Охранник и завхоз, выходя, обернулись, но предпочли не ввязываться, и дверь захлопнулась. В зале стало тихо.
– Ты глухой, что ли? – продолжал Борька.
– Не видишь, отдыхает человек. Затухни, – посоветовал Соловков, сидящий на соседней кровати.
– Не, ну нормально! Этот козел вещи мои вон кинул и улегся…
Договорить он не успел, потому что Саша одним легким движением соскользнул с койки и вцепился в плечи Борьки, дернул его к себе.
– Сейчас разберемся, кто козел, – прошипел Саша. – Ты там что-то про очко заикнулся, на дворе. Очко покоя не дает? Это исправляется, не ссы.
Стало совсем тихо. Борька сник, вырвался из Сашиной хватки, сгреб вещи в охапку и огляделся. Взгляды по большей части были без сочувствия, но с интересом. Он потоптался и, увидев в самом углу матрас на полу, побрел к нему, что-то обиженно бурча под нос.
– Хлебало завали, очковед, – негромко проговорил ему вдогонку Саша и принял ту же позу, что и до стычки. Достал из кармана зажигалку, явно самодельную, из тех, что делают на зоне из подручных материалов, и начал чиркать.
Душевая. Десять рожков, фыркая, разбрызгивали ржавую воду. Под ними мылись заключенные. Саша долго намыливался, споласкивал пену и намыливался снова. Без одежды на его теле были видны все многочисленные шрамы: под ребрами, на плече сзади, на боку…
Заключенных, уже чистых, с поблескивающими влагой затылками и переодетых в цивильную одежду, повели к невысокому одноэтажному зданию медсанчасти по двору поселения, мимо второго жилого барака и спортплощадки. Соловков все это время держался поближе к Саше, а тот исподлобья исследовал окрестности.