— Пятерых, — печально улыбнувшись поправила его Рианнон. — Кажется, вы о ком-то забыли.
И, словно в подтверждение ее слов, буря, сотрясавшая Маор Кладейш, встряхнула ветви растущих вокруг деревьев и их шорох напомнил женский голос… шепот некоего создания, которое требовало для себя место, как в мире живых, так и в мире мертвых.
ЧАСТЬТРЕТЬЯ
МаорКладейш
Глава 15
Почти пробило полночь, когда Лайнел как можно бесшумнее покинул отведенную ему Рианнон спальню. Он прислушался, доносятся ли какие-нибудь звуки из комнат Оливера и Александра, но по другую сторону дверей стояла полная тишина. Лайнел оживился услышанным и осторожно пошел по погруженному во тьму коридору, пользуясь изредка пробивающимся сквозь тучи лунным светом, чтобы не споткнуться о многочисленные доспехи — молчаливых стражей, расставленных в каждом углу.
На самом деле, замок был в еще более плачевном состоянии, чем показалось сначала, и это была одна из основных причин, почему он не мог спать. Разве можно уснуть под выцветшим балдахином, напоминавшим Лайнелу кладбищенский покров, в спальне с каменными стенами, в которой невозможно не дрожать от холода, как ни разжигай камин. К счастью, благодаря решению Александра взять на себя расходы на содержание во время их проживания в Маор Кладейш, они хотя бы смогли насладиться отличным ужином. Раз уж в замке теперь проживало на три человека больше, Рианнон распорядилась чтобы Джемима оставалась ночевать в комнате для прислуги вместе с Мод. Обе закрылись на кухне и приготовили великолепного копченого лосося со сливочным маслом, которого подали ровно в восемь часов в унылой столовой на первом этаже под готическими сводами, похожими на тяжелую окаменевшую паутину.
Интересно, что Оливер вовсе не разделял мнение Александра и Лайнела о поблекшем убранстве Маор Кладейш. Во время ужина он обозревал все восторженным взором, а когда Рианнон провела их в зеленую гостиную, в которой принимала визитеров днем раньше, его восторг возрос еще больше. Там хозяйка дома подала им выпить и попросила свою дочь сыграть для гостей на большой золоченой арфе. Не сказавшая до сих пор и пары слов Эйлиш, сняла перчатки, провела пальцами по струнам и запела. Все присутствующие обратились в слух, даже Лайнел отложил опустошение своего бокала до окончания выступления. Девушка, без сомнения, была невероятно талантлива: ее руки мастерски причесывали волосы арфы, ее голос, прерывистый в начале, возвысился над шумом ветра, как если бы древние кельтские барды пели через нее. Эйлиш пела «CaoineadhAirt