.
В крошечном кусочке света возвышалась статуя женщины. Ползущие плети растений из уважения оставили для нее этот маленький, не заросший участок земли и изваяние выделялось среди перекрученных стволов вязов, словно сияние нимба. Оливер замедлил шаг, заметив, что ее облику не хватало той безмятежности, которую он заметил накануне на остальных скульптурах.
Она… Она плакала.
Потоки слез стекали из-под закрытых век, увлекая за собой крошечные частички камня. Каждая слеза оставляла глубокую борозду, которая открывала взору спрятанную под каменной маской белую кожу. Внутри скульптуры находилась женщина из плоти и крови. Оливер нервно сглотнул и протянул руки по направлению к статуе. У него чуть не остановилось дыхание, когда он увидел, что женщина открыла глаза. Серые глаза. Настоящие, живые глаза, которые Оливер отлично помнил.
Эйлиш Ни Лэри смотрела на него, но не могла даже пошевелиться — тело все еще было заключено в каменные латы.
«Поторопись», — казалось, умоляли ее глаза. — «Заберименяотсюдакакможноскорее. Язадыхаюсьздесьзаживо. Менядушат. Меняубивают».
Прежде, чем Оливер успел среагировать, щупальца плюща обвили его лодыжку. Падая, он не смог сдержать крик. Неведомая сила отшвырнула его назад, в заросли, отдаляя от Эйлиш и от отчаяния в ее окаменевших глазах.
Когда Оливер, наконец, проснулся, то почувствовал, что на самом деле задыхался. Ошарашенный, он был вынужден полежать какое-то время, чтобы унять сердцебиение. Он чувствовал, что дыхание обжигало горло. У него никогда не было подобного кошмара — страшного, но при этом с таким четким посланием.
Пока Оливер лежал, церковные колокола пробили семь часов утра. Он думал, что было гораздо раньше. Наконец, ему удалось собраться с силами и сесть на краю кровати, потирая глаза. Окончательно придя в себя, Оливер встал и открыл ставни.
Действительно, солнце недавно взошло. Из окна едва было видно море, с которого доносились крики чаек, уже давно начавших свой день. Лайнел и Александр наверняка еще спали. Лайнел уж точно храпел в соседней комнате. Оливер решил, что не стоит сидеть сложа руки. Он умылся, как мог, расчесался, вытащил из дорожной сумки чистую одежду и, подхватив пальто и шарф, вышел из спальни.
Оливер с облегчением обнаружил, что, несмотря на ночной кошмар, внизу все оставалось на своих местах. Он обнаружил Доннхада, который, посвистывая, сметал с пола опилки.
— Да благословит нам бог день грядущий! — воскликнул хозяин, увидев спускающегося по лестнице Оливера. — А вы ранняя пташка! Если бы я знал, что вы так рано встанете, то завтрак был бы уже готов, но Фиона еще ничего не приготовила!