Богдан Хмельницкий поднялся с края постели Добродумова и стал прохаживаться по комнате. Видно было, что, прежде чем принять решение, он тщательно обдумывает свои возможные действия. Возвращаться в Суботов с пустыми руками ему сейчас было нельзя. Воевода Александр Конецпольский, не сумев судом забрать его имение, обложил Хмельницкого таким налогом, что и разориться недолго. Да и коня своего боевого из плена Дольгерда выручать надо. Потому если не добыть сейчас клад, то не расквитаться ему с долгами ни за что. Но тревога за родных, которые остались в Суботове, заставляла его как можно скорее возвращаться домой.
– Сложную задачку, кум, загадал тебе божий человек, – произнес сидевший в сторонке, возле печи, и молчавший все это время Кричевский. – Говори, как поступишь? Как скажешь, так и сделаем.
– Ну что ж, даю тебе, Илларион, еще один день на поправку, лекарь говорил, что тебе уже ничто не грозит, жить будешь. А потом возвращаемся в Чигирин. Только сперва по дороге заедем за кладом. С пустыми карманами домой нам с паном полковником возвращаться никак нельзя. Хорошо? На том и порешим, – сказал Хмельницкий, и вместе с полковником они вышли из комнаты.
Добродумов поднялся со своей постели и, едва держась на ногах, побрел в дальний угол комнаты к иконам, опустился перед ними на колени и стал неистово молиться, прося у Господа силы и мудрости. С некоторых пор он действительно стал очень набожным, уверовав в существование высшей силы, которая каким-то чудесным образом хранит его.
За этим занятием его и застал лекарь, тихонько вошедший в комнату. Очень странным показался ему этот паломник Илларион. Особенно его шрам на правом боку, чуть выше паховой впадины. На боевое ранение – а их лекарь повидал немало – этот шрам никак не был похож. Да и обработана рана, судя по всему, была весьма умело – у Иллариона не осталось грубого рубца, который обычно бывает у казаков. То ли этого паломника таким странным образом хотели убить, то ли надрез был сделан столь искусным врачевателем, каких в своей жизни лекарь еще не встречал.
– Брат Илларион, извините, что прерываю вашу молитву, но вам пока лучше в теплой постели полежать, нежели на холодном полу поклоны бить. Пан сотник сказал мне, что через день вы с ним в дорогу выступаете, так что себя стоит поберечь. Я принес отвар лечебный испить, он прибавит вам сил, – говоря это, лекарь поставил у кровати чашку с горячим питьем и, заставив паломника вернуться в постель, протянул ему отвар. – Все хотел спросить, брат, откуда у вас такой странный шрам на животе? Я за всю свою жизнь такого не встречал.