— А ты как думал? — Он вскинул винтовку и пальнул вверх.
— Ой, он нас убьет! Всех сейчас убьет! — взвизгнула девчонка и опрометью бросилась бежать.
Она быстро бегала, эта девочка, куда быстрее, чем остальные, правда, ее брат-близнец под конец почти догнал ее. Эти двое были уже в конце квартала и собрались свернуть на север, прежде чем до них дошло, что происходит. Пухлый коротышка здорово отстал от брата с сестрой, а долговязый, костлявый юнец рывком дернул за собой самого маленького — того, обвешанного соплями. Малыш словно прирос к земле — видимо, не столько испугался, сколько удивился, потому что, разинув рот, только тупо хлопал глазами.
— Бежим, Донни, — взмолился костлявый, таща его за руку. — Видишь, у старика ружье. На этот раз старый пердун, похоже, не шутит.
«Сопливец» потоптался на месте, потом, смешно переваливаясь и едва поспевая за «скелетом», торопливо заковылял по дороге. Он бы мог догнать их, если бы захотел, но вместо этого он выстрелил снова, потом еще раз. Винтовка в его руках будто ожила, теперь она уже не слушалось его, и он ничего не мог с этим поделать. Они еще не успели добежать до угла, когда какая-то машина свернула на Фэйрмаунт-авеню, в одном из домов открылось окно, и кто-то крикнул, чтобы прекратили весь этот шум… а потом раздался еще один выстрел, и вслед за ним — детский крик, потом еще выстрел, и еще. Все эти звуки вдруг слились воедино, и сейчас он даже не смог бы сказать, который раздался первым. Малыш внезапно споткнулся и упал, и теперь только костлявый юнец вопил один, пронзительно и пискляво, как девчонка.
И тут вдруг улица внезапно опустела… только на самом углу ее, прямо посреди дороги, валялось нечто, похожее на небольшую кучку тряпок.
Он тупо уставился на винтовку, на странно оцепеневшую, будто парализованную руку, которая по-прежнему прижимала приклад к плечу — как будто ждал, что случится дальше. И только тут до него дошло, что все, что могло случиться, уже случилось.
Войдя в дом, он поставил винтовку в шкаф Энни, в который он редко заглядывал, сунув ее между висевшими там юбками. Потом, вспомнив о босых ногах, влез в старые башмаки, чтобы не порезаться, и взялся за веник. К тому времени, как приехала полиция, он уже почти успел собрать с пола осколки битого стекла. «Ну, надо же! — беззлобно подумал он. — В кои-то веки приехали вовремя. И как назло, именно тогда, когда у меня дел по горло!»
— Одну минутку, хорошо? — вежливо попросил он, и полицейские, разом онемев, молча смотрели, как он сметает в совок последние осколки стекла с дорожки перед домом.