Невелик кораблик, но если вспомнить, что при обороне Цинджоуского перешейка только одна канонерская лодка «Бобр» смогла серьезно осложнить планы атакующих японцев, то теперь армию маршала Оямы будут громить с моря пять канлодок: «Бобр», «Сивуч», «Гремящий», «Отважный» и «Гиляк».
А после полудня на горизонте нарисовался и подбитый вчера «Грозовой». Благо что японцы бросили все свои минные отряды на атаки против крейсеров и броненосцев. Поэтому у поврежденного русского эсминца появился шанс – потихоньку обошли Эллиоты с севера, а потом, укрывшись шапкой-невидимкой упавшей на Желтое море ночи, аккуратно проследовали под ее покровом к родному порту. По дороге удалось даже слегка подремонтироваться, и ход истребителя уже достигал семнадцати узлов.
Степану хотелось уже разжимать слипающиеся веки пальцами или вставить меж них спички. Все-таки даже без воды человек может обходиться дольше, чем без сна. Известны случаи, когда люди, которых пытали именно тем, что не давали им спать, засыпали прямо на дыбе, под другими пытками… А поспать командующему флотом удалось всего три часа предыдущей ночью. Пока еще не наступило состояние полного «невменоса», но все к тому шло…
Поэтому, выслушав доклад о приближении «Грозового», адмирал просто приказал передать на миноносец: «Рад вашему возвращению! Выражаю удовольствие действиями вашего корабля в бою и после него».
– Вахтенный!
– Слушаю, ваше превосходительство! – подскочил к командующему лейтенант.
– Передайте на эскадру приказ доставить на «Петропавловск» рапорты о потерях и повреждениях через четыре часа. Через три разбудите меня, если, конечно, ничего важного не произойдет раньше – тогда будите незамедлительно. И еще: по всем судам, участвовавшим в операции: «Свободным от вахты отдыхать». – Макарова шатнуло, и, чтобы не упасть, он оперся об ограждение мостика.
Организм немолодого человека понял, что необходимость выдерживать сверхнагрузки отпала, что есть возможность передохнуть от того адского напряжения, в котором приходилось находиться в последние двое суток. Да и до этого режим дня командующего флотом был далек от рекомендуемого для человека уже совсем немолодого. В ушах зазвенело, в глазах помутилось, и Степан почувствовал, что вряд ли способен самостоятельно добраться до своей постели…
* * *
– Приятного пробуждения, Степан Осипович, – услышал адмирал голос Верещагина, когда солнечный луч, долго подкрадывавшийся по одеялу, добрался до лица и заставил открыть глаза. – Как себя чувствуете?
– Спасибо. Сносно. Который час?
– Половина третьего.