— Через час Рождество, — подняла брови Эль. — Неужели ты хочешь встречать его один?
— Ага, вот именно. Можно, я отпраздную этот весёлый семейный праздник так, как мне этого хочется?
Эль раздражённо фыркнула.
— Дани, а может быть, ты перестанешь так мерзко вести себя со мной? — огрызнулась она. — Я тебе ничего такого не сделала… в отличие от тебя. Повторяю, мне очень жаль, что вы с Кэтрин расстались.
— Эль, я не глухой. И кстати, я в курсе, что Кэтрин собиралась домой на Рождество… Слушай, Эль, а если Макс виделся с Кэтрин, тогда зачем ты приехала за ключами от Флит Стрит? Макс ведь мог забрать ключи у неё.
— Какие ключи, Дани? — талантливо сыграла удивление Эль.
— А вон те, на столе лежат. Я приготовил их для Макса. Он, видишь ли, мечтает с тобой обручиться. А поскольку у Макса пока нет собственного угла, где вы могли бы это отпраздновать, то я и предложил ему Флит Стрит. Так что давай, бери ключи и отправляйся в Лондон… Так, Эль, я не понял, какое слово из фразы «немедленно убирайся в Лондон» тебе не знакомо? Или я по — английски плохо говорю? — повысил голос Даниэль, не почувствовав позади себя ни малейшего движения.
— А знаешь, Дани, это действительно тебя не касается, но у меня с Максом ничего нет. И никогда не было, — поглядывая на склоненную голову брата, быстро произнесла девушка. — Макс — всего лишь мой хороший приятель. Мой друг. Но это — всё.
От признания Эль сердце Дани запело.
— И как давно ты так решила? — тем не менее, спросил он. А потом разочарование пронзило тело Даниэля, как нож, как хороший удар под ложечку, когда Эль ответила:
— Давно. С тех пор, как я люблю одного человека. И, по — моему, этот человек тоже неравнодушен ко мне. Знаешь, он даже писал мне письма. Я их с собой привезла. Вот, — и Эль независимо кивнула на перевязанную лентой коробку.
Превозмогая отчаяние, Даниэль попытался вздохнуть. У него получилось.
— Потрясающе, Эль, рад за тебя… А теперь я желаю знать, когда ты, наконец, уберёшься отсюда? — грохнув кулаком по подоконнику, не выдержав пытки, закричал он. Эль ахнула. Даниэль бросил на сестру короткий взгляд из-за плеча.
— Эль, уходи, — беспомощно прошептал он.
От этой бессильной просьбы об одиночестве сердце Эль дрогнуло. Забыв про свой страх, про то, что играет с огнём и про то, что Даниэль может в одну минуту заставить её пожалеть о проявленном ею милосердии, Эль пересекла комнату и дотронулась до его плеча:
— Дани, не гони меня.
Прикосновение Эль было, лёгким, как пёрышко — невесомым, как само её имя, но руку Эль Дани почувствовал всем своим телом. Вцепившись в подоконник, он склонил голову ещё ниже: