Имя Мив-Шер мужчина произносил на французский манер: «р» было грассирующим, как мурлыканье кошки, и раскатистым, как звук водопада. Когда Мив-Шер впервые услышала, как называет её этот англичанин, она рассмеялась. Потом возмутилась. А потом привыкла.
— Как ты? — ласково спросил Дэвид.
— Тяжело, — подумав, ответила Мив — Шер, внимательно разглядывая три новых веснушки на носу англичанина.
— Понимаю, — кивнул Дэвид, — когда — то я тоже потерял жену. Но у меня осталась дочь, которой сейчас девять. Девочку зовут Элли. А у тебя есть сын. Дети помогают нам выжить, потому что все мы в итоге хотим одного: чтобы их судьба была лучше, нежели та, что выпала на долю нам. А для этого нужно научиться забывать прошлое и жить. Жить ради детей и самих себя, — Дэвид мягко улыбнулся.
Подумав, Мив-Шер кивнула. Дэвид сунул кисти сильных загорелых рук в карманы льняных слаксов и, покачиваясь с пятки на носок, внимательно оглядел женщину.
— Ты хочешь, чтобы я что-то сделал для тебя, — утвердительно сказал Дэвид.
Мив-Шер снова кивнула. Её всегда удивляла способность Дэвида безошибочно читать её мысли. Когда-то это напугало Мив-Шер. Потом разозлило. А чуть позже стало неотъемлемой частью их отношений.
— Дэвид, пожалуйста, достань мне английские и пакистанские газеты за январь этого года. Там может упоминаться имя моего мужа и.. и женщина по имени Лилия Файом, — с трудом выдавила Мив-Шер ненавистное имя.
Дэвид вопросительно изогнул рыжую бровь, что являлось верным признаком его недоверия.
— Ты уверена, что это тебе надо, Cherie? — очень мягко спросил он.
— Да.
— Ну, хорошо. Раз так, то я выполню твою просьбу, — неохотно пообещал Дэвид. — Я пришлю за тобой, когда достану эти газеты. Что-нибудь ещё?
— Нет, Дэвид. Прости меня, но сегодня я не смогу работать. Сегодня первый день после похорон. И я должна быть со своей семьей и со своим сыном. А тебе, наверное, лучше найти себе другую помощницу. Мой брат не разрешит мне больше работать на тебя. Мне очень жаль, но это — всё.
Дэвид ничего не ответил. Мив-Шер удалилась так же быстро, как и вошла в его кабинет. А Дэвид снова уселся в кресло. Положил ногу на ногу, коснулся пальцами своих губ, потёр заросший щетиной подбородок.
— Сукин сын. Вот же мерзкий сукин сын! — громко произнёс англичанин и ни с того, ни с сего запустил в стену стаканом. Стакан лопнул. Хрустальные осколки скатились водопадом со стены и рассыпались на полу искрящимися льдинками.
«Этому сукину сыну — твоему мужу, Cherie, повезло и повезло крупно, что он уже умер. Иначе я бы сам придушил его», — подумал Дэвид.