Россия.
Большая переговорная комната московского офиса компании «НОРДСТЭМ», которую посвящённые сотрудники называли «тайником», находилась на пятидесятом этаже блока «С» «Башни на Набережной». «Тайник» славился тремя секретами. Во-первых, в этой переговорной комнате были стеклянные, от пола до потолка, окна. За оконными переплетениями «тайника» Москва лежала, как на ладони, ну, или – под ногами, если так было угодно думать смотрящему из этих окон вниз. Во-вторых, в этой переговорной комнате площадью в сорок квадратных метров были тянущиеся от пола до потолка перегородки. Сработанные из непроницаемого кварцевого стекла, переборки отделяли посетителей «тайника» от любопытных взглядов. И, в-третьих, в «тайнике» была смонтирована и установлена уникальная система защиты. Она идеально препятствовала любой прослушке и видеозаписи. Все эти три секрета с равнодушным снобизмом богатых людей использовали президенты и солидные владельцы «НОРДСТРЭМ», которые регулярно проводили в этом небольшом по офисным меркам помещении конфиденциальные встречи.
В восемь часов утра, в среду, в «тайнике», находились двое. Придумавшая эту комнату женщина со светлыми волосами, заплетёнными в узел на шее, разглядывала замшевые носы алых туфель от «Casadei» и прятала холёные руки в складках серой замшевой юбки. Её жакет был небрежно брошен на стол вместе с красной сумкой и ключами от «туарега». На кожаном брелоке ключей изящным плетением красовались две буквы из белого металла – «IF». Брелок подарил женщине светловолосый мужчина. Год назад именно он создал «тайник» по замыслу этой женщины. Мужчину звали Дмитрий Кузнецов. Сейчас Кузнецов бесцеременно сидел на краю переговорного стола и с откровенным неодобрением выговаривал:
– Ира, зайка моя, давай закончим этот бесперспективный разговор. Я не буду этого делать. Неуступчивый взгляд его светло-зелёных глаз сверлил лицо Ирины. Всё ещё взвинченный, Кузнецов пригладил топорщившийся густой ёжик волос и поморщился при мысли о том, в какую историю оказалась втянутой его Ира. Ирина Самойлова вздохнула и подняла голову. В её волосах заплясали солнечные блики, ярко-синие глаза встретились со взглядом мужчины:
– Митя, речь идет о спасении двадцатилетней девочки.
«Слишком быстрый взгляд. Слишком быстрый ответ. Она что-то не договаривает», – понял Кузнецов, знавший Иру, как облупленную.
– А с чего бы меня, зайка моя, должно заботить спасение Евы? – сквозь зубы, тихо, но так, чтобы женщина оценила всю степень его гнева, спросил Кузнецов.
– А чтобы тебя, Митя, это «озаботило», ты просто представь себя на месте отца Евы, –колко посоветовала Самойлова. Дмитрий Кузнецов перестал покачивать ногой и сдвинул очки с носа на макушку, что выражало крайнюю степень его недовольства. Но Самойлова даже ухом не повела.