Наверное, без этого не обходится ни одна история болезни и история борьбы: в какой-то момент рядом появляется кто-то, кто предлагает вариант чудесного спасения.
Я брел из онкоцентра на Каширке к автомобилю и зацепился взглядом за трафаретную надпись на асфальте: «Лечу от рака. Дорого. Самые безнадежные случаи». Какое-то наваждение: вначале оцепенел и уже почти полез в карман за мобильным телефоном. Но вовремя одернул себя: чушь! Ее не могут вылечить лучшие врачи в стране и мире. А тут – три строчки на асфальте.
Подобные опасные предложения, сбивающие с пути, дарящие ложную надежду, манипулирующие отчаявшимся сознанием, часто обернуты в идеальную упаковку: «Новейшая разработка ученых, тайное знание, последнее достижение научной мысли…» Примерно так во время личной встречи описывал представитель некой японской клиники уникальный передовой антираковый метод, который нам с Жанной предлагали испробовать.
Письмо из Токио пришло накануне Нового года. И в момент, когда били куранты и вся наша семья, замерев, молилась о здоровье Жанны, мое сердце в надежде подпрыгивало: вдруг это шанс? О лечении в Японии до сего момента я никогда не слышал. Разве что одна знакомая пара однажды совместила поездку туда с ежегодным обследованием. Но чтобы лететь лечиться туда из России?!
С представителем японской клиники мы встречались вместе с доктором К., который вел Жанну в России, единственным, на кого я мог положиться, оставляя ее во время своих отъездов и просто в самом страшном «случись что». Итак, нас уверяют: после бомбежек Хиросимы и Нагасаки в Японии произошел всплеск раковых заболеваний, и за все эти годы именно в Стране восходящего солнца накоплено уникальное знание и найдена уникальная технология лечения онкологических заболеваний. Теперь, холодным рассудком, я понимаю: то, как выглядел этот человек (некто по фамилии Евфанов), то, что обещал, всё, что говорил, выдавало в нем шарлатана и вымогателя.
– Она уже полысела?
– Нет, волосы в порядке.
– Полысеет. Скорее езжайте в Японию.
Но сознание человека устроено так, что в критической ситуации цепляется за любую надежду. Даже самую надуманную и неочевидную. Вот и мы с доктором К. ухватились за призрачный шанс на спасение в Японии и полетели в Токио. Короткий визит: три встречи за два дня.
Первая – прямо в холле отеля со специалистом по лучевой терапии. Он похож на сумасшедшего профессора: растянутый мешковатый свитер, волосы торчком, сбивчивая речь, отсутствующий взгляд. Единственное, что я запоминаю из слов переводчика, – «надо жечь пострадавший мозг» в надежде на то, что это убьет опухоль. Ну что же, отрезвляющее начало.