В ряде ситуаций видно, как эта струя вливалась в уже возникший где-либо кризис, способствуя победе более радикальных тенденций и укреплению победившей партии переворота. Как пишет современный автор Д. Фурман: «Везде, во всем мире, роль евреев в прогрессистских «революционных движениях» всегда была совершенно не пропорциональна их удельному весу в населении». Во время «первично революционного цикла», как он пишет, «большинство политически активных евреев выступало на стороне революции… одновременно устанавливающей тоталитарный режим». И продолжает: «На мой взгляд, в очень смягченной форме ту же логику в отношении большинства евреев мы видим и в 1989–1993 годах». Да мы и сами это пережили в период так называемого застоя. Коммунистический режим пытался обойтись без этого фактора поддержки — регулировать, несколько уменьшать еврейское влияние на жизнь, но кончилось это его крахом. В химии известны катализаторы, делающие реакцию гораздо интенсивнее, хотя она происходила бы и без них. В биологических процессах такие вещества называются ферментами. Мне кажется, что такова роль еврейского влияния в социальных процессах, и это я пытался подтвердить фактами в своей книге.
Если мои аргументы убедительны, то мы имеем здесь дело не с основным определяющим вопросом нашей жизни (а может быть, такого основного, «главного» вопроса и не существует?). Но это очень важный вопрос, это фактор, существенно влияющий на нашу жизнь, от него зависит и наше будущее. Чтобы в этом убедиться, можно произвести такой мысленный эксперимент — предположить, что еврейское влияние, как по волшебству, было убрано из нашей жизни во время революции 1917 года или революции конца 80-х — 90-х годов. Ясно, что кризис все равно надвигался, но переживала бы страна его как-то иначе. И это относится также к нашему будущему. А возможность влиять на будущее зависит от способности оценить и осмыслить прошлое. Ведь мы принадлежим к виду homo sapiens, и разум — одно из сильнейших данных нам орудий, чтобы найти свой путь в жизни. Поэтому, как мне представляется, это сейчас один из важнейших для России конкретных вопросов: отстоять право на осмысление своей истории, без каких-либо табу и «запретных» тем. Вот почему, собрав свои заметки, накопившиеся в течение 25–30 лет, я решил суммировать их в этой книге.