12. СУДЬБЫ ГОРОДА И ДЕРЕВНИ
В свете вышеизложенного возникает кардинальный вопрос. Одной из главнейших причин прочности России по отношению к давлению Запада был, как я его назвал, «третий путь», который выбрала Россия: ни полного отрицания, ни полного приятия западной цивилизации, а усвоение некоторых ее продуктов со стремлением в то же время сохранить свою национальную индивидуальность. Как это оценивать в свете того, что в результате произошло?
Можно ли сказать, что произошедший переворот показывает, что это был неверный, ошибочный путь, что в конце концов все пришло к тому же самому, что нечего было мудрить и других путей искать? То есть вопрос заключается в том, был ли этот путь заведомо обречен на поражение? Мне кажется, что тут мы видим еще более драматическую картину. Россия, особенно в XX веке, оказалась эпицентром столкновения совершенно разных линий развития человечества. Одна линия была представлена западной цивилизацией; мы ее выше подробнее охарактеризовали. Конечно, такой путь прямо противоположен духу земледельца, он требует отрыва от земли и вытеснения сельского хозяйства в качестве третьестепенного и невлиятельного фактора жизни. А вот другой, противостоящий ему путь — это путь общества, которое в своей большей части является земледельческим, а в какой-то части — городским. Города как бы вкраплены в земледельческое население и являются центрами его культуры. Один из крупнейших экономистов XX века, исследовавший, в частности, экономику сельского хозяйства, Кондратьев, называл это «аграрно-индустриальным типом развития». Этот тип прямо противоположен тому типу развития, который реализуется в западном капиталистическом обществе. Возьмем, например, быть может, самое яркое явление человеческой истории — то, что называют «греческим чудом», когда буквально в течение одного или двух веков появились изумительное греческое искусство, греческая наука, новые формы жизни, новые формы общества. Для кого же писались драмы Эсхила, Софокла, Еврипида, комедии Аристофана? Для кого строился Акрополь? Для кого на улицах Афин воздвигались статуи Праксителя?
Наиболее конкретно это описано в комедии, и в ней мы очень ясно видим, что когда представлялась какая-нибудь трагедия Эсхила или Софокла — а представлялась она к празднику, посвященному богу Дионису, — то амфитеатр, который до сих пор сохранился, заполняли мужички, пришедшие по этому случаю в город из окружающих Афины деревень. И Народное собрание, которое решало судьбы страны, — это тоже были те же самые крестьяне, собравшиеся в город из соседних деревень.